Кто в теремочке умрет? - Татьяна Луганцева Страница 47

Прибыв по первому адресу, они остановили машину у трехэтажного аккуратного дома, окруженного цветами и с симпатичными решетчатыми балконами на втором этаже. Место было безлюдное и глухое. Карл помог Яне выйти из машины и, подойдя к первому подъезду, нажал на кнопку звонка. Вопрос Яны «может быть, не надо?» слился в тишине с пронзительным звонком, эхом прокатившимся по всей половине дома.

– Нас обольют помоями, Карл! Бредовая ситуация!

За дверью раздались какие-то слова, которых Яна не поняла, но сказали их таким тоном, что становилось понятно: это было ругательство. Темная бровь Карла удивленно изогнулась, он покосился на спутницу и сказал:

– Я это переводить не буду.

Дверь открылась, и на незваных гостей уставилось недовольное небритое лицо мужчины среднего возраста, худого и невысокого. Он продолжал возмущаться, но потом его взгляд приобрел осмысленное выражение, он остолбенело уставился на Карла. Сначала его глаза часто-часто заморгали, затем, наоборот, потеряли моргательный рефлекс и едва не выкатились наружу. Он выдавил из себя фразу, в которой присутствовало слово «Штольберг», из чего Яна поняла, что Карла узнали. Зубы мужчины стали выбивать мелкую дробь, он судорожно вздохнул и быстро заговорил что-то. Карл повернулся к Яне.

– Мужчина, его зовут Вацлав, очень рад видеть нас…

– Скорее вас, – поправила его Яна.

– Неважно. Вацлав интересуется целью нашего визита.

– Так объясни ему нашу маниакальную идею. – Она передернула плечами под своей легкой одеждой.

Слушая чешскую речь, Яна вошла в половину дома, принадлежащую Вацлаву и его семье. Мужчина засуетился, включил свет, рысцой побежал в одну из комнат, оттуда вернулся с двумя женщинами, старой и молодой, видимо, членами своего семейства. Обе женщины были в ночных рубашках, и у обеих на лицах застыло изумленное выражение. Яна еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она прекрасно понимала чувства этих людей. Еще бы! К ним ночью в маскарадном костюме заявился сам Карл Штольберг – местная знаменитость, вот они и не верили своим глазам. Карл прошел к пианино, стоящему в углу комнаты, сел за него и, тронув рукой клавиши, обратился к Яне:

– Присаживайся, я буду играть для тебя.

– Ты уточнил, это то пианино, которое предназначено для продажи? – строго спросила она.

– Обижаешь…

Карл заиграл, весь уйдя в музыку. Было видно, что в свое время родители его серьезно заставляли этим заниматься. Онемевшие хозяева дома сели рядом на диване, заслушавшись игрой ночного гостя. Яна чувствовала себя очень странно в чужом доме, в компании незнакомых ей людей. Карл в черном костюме, играющий прекрасную мелодию, и она сама в жутко неудобных трусах и куске прозрачной материи. Она плохо разбиралась в музыке, но то, что она сейчас слышала, переворачивало ей душу. Когда он закончил, в полутемной комнате сначала повисла гробовая тишина, затем семейство Вацлава зааплодировало в полном восторге, в глазах их светилась неподдельная, детская радость. Яна присоединилась к всеобщему ликованию. Карл встал и поклонился, как заправский музыкант, выступающий перед большой аудиторией. Затем хозяева дома кинулись к нему, обступив плотным кольцом, и затарахтели с новой силой, Карл что-то отвечал и отрицательно качал головой, из чего Яна сделала вывод, что они предлагают ему или еще поиграть, или остаться на чай, но он тактично отказался. Она так и вышла на улицу из дома под руку с князем и с глупой улыбкой на лице.

– Вацлав слишком добр, он хотел, чтобы я забрал этот инструмент без всякой оплаты.

– Так мы можем сэкономить для одинокой матери, подруги Терезии, деньги? – уточнила Яна, садясь в машину рядом с Карлом.

– Я думаю, что мы так и сделаем, я приобрету инструмент на свои деньги, – кивнул головой князь.

– Ты – само совершенство! – вздохнула Яна.

– Не забывай, ведь я здесь именно по твоей просьбе. Да, кстати, семья Вацлава оценила мой выбор, – рассмеялся Карл своей белозубой улыбкой.

– Что ты имеешь в виду?

– Они слышали, что я женюсь на иностранке, и приняли тебя за мою невесту, сказали, что ты очень красивая и милая. Они пожелали нам счастья.

– Мерси. – Яна отвернулась к окну, погружаясь в созерцание ночного городка.

Ночь оказалась слишком романтичной, и Яну это настораживало, пугало.

– А как у них инструмент? – поинтересовалась она, напомнив сама себе о цели их поездки.

– Инструмент хороший, но мы же должны выбрать, – невозмутимо ответил Карл, направляя машину по второму адресу.

Это был семиэтажный дом в престижном районе новостроек. В парке, расположенном напротив пяти высоких для этого города домов, развернулось народное гулянье. Казалось, что все жители окрестных домов вышли в парк. Люди смеялись, пели, готовили на огне еду, пили пиво, где-то играла громко музыка. Некоторые были в маскарадных костюмах. Карл остановил «Мерседес» и вышел из машины. Подойдя к одной женщине, он что-то спросил у нее, указывая на дом. Яна зевнула и успела бы немного поспать за то время, пока эта женщина приходила в себя от шока – увидеть во дворе своего дома красавца князя Штольберга. Наконец она «разморозилась» и побежала в парк. Карл вернулся к Яне.

– Сейчас нам позовут хозяев из квартиры номер восемь, где продают пианино, это твои соотечественники, выходцы из России.

Вскоре из парка с любопытными лицами появилась молодая пара, мужчина и женщина. Карл с Яной вышли им навстречу.

– Мы по объявлению о продаже пианино, ничего, что так поздно? Раз уж вы все равно не спите… – сказал князь, протягивая руку для приветствия. – Меня зовут Карл, а это Яна, она ваша соотечественница.

– Игорь, – буркнул парень.

– Галина, – представилась долговязая светловолосая девушка, улыбаясь.

– Можно посмотреть инструмент? – поинтересовался Карл.

– Конечно, конечно, идемте! – вдруг встрепенулась Галина, глупо хихикая. – Вот уж не думала, что наша развалюха понадобится местному князю!

Яна поняла по ее смеху и шаткой походке Игоря, что они просто-напросто пьяны. Поднявшись на третий этаж, они оказались в просторной, почти пустой квартире, заваленной тюками и ящиками, из чего они сделали вывод, что эта пара занималась, скорее всего, торговлей. Хозяева провели незваных гостей в другую комнату, заставленную старой мебелью. Пианино, покрытое слоем пыли, стояло там же. На нем сверху тоже была навалена куча барахла, включая сломанную клетку для птиц и картонную коробку со старыми письмами.

– Это вещи прежних хозяев, мы хотим освободиться от ненужного хлама, – пояснила Галя, держась за косяк двери.

– К инструменту нельзя так относиться, вы окончательно его испортите, – поморщился Карл, осторожно поднимая пыльную крышку, и прошелся по клавишам.

Не надо было иметь музыкального слуха, чтобы понять, что этот инструмент расстроен. Он издавал жуткие звуки. Эта парочка русских явно не относилась к людям, любящим музыку. Карл закрыл крышку и посмотрел на свою спутницу.