Красная карточка - Алексей Макеев Страница 47

– А вот это, кажется, и есть наш Лукошкин собственной персоной!

– Ага, значит, я пошел, ребята! – поднял вверх руки весельчак-начальник. – Вы тут тогда занимайтесь, а я пока небольшое совещание проведу. Вопрос один проработать нужно. А вы не стесняйтесь! Только тары после себя пустой не оставляйте, договорились? – и, радуясь удачной шутке, он вышел из кабинета.

– До сих пор я думал, что только твои шутки могут вывести человека из терпения, – сказал Гуров другу. – Но у тебя, оказывается, имеются серьезные конкуренты.

– А мне товарищ понравился, – отозвался Крячко. – Я, признаться, опасался, что тут в аэропорту все угрюмые и подозрительные – отбирают все железное и заставляют снимать обувь. А он ничего мужик. За безопасность полетов я теперь спокоен.

– Мне бы твое спокойствие! – сказал Гуров. – Я вот два дня уже нервничаю. Все жду, когда шотландская диаспора заявит протест. А тут еще Баранов пропал. Ты, вообще, когда подтянешь дисциплину среди подчиненных?

– Вот здрасьте! Я думал, это твоя прерогатива! – удивился Крячко. – Я на этом внимания даже не сосредоточивал. Думал, все и так дисциплинированные. Но Баранов и меня беспокоит. Вообще, он мужик с чудинкой. Если увлечется чем-нибудь, про все остальное напрочь забывает. Может, на след какой напал? А про Шотландию забудь. Я справлялся – шотландцы уже улетели. Все обошлось. Никаких протестов.

– Дай бог! Но вообще вас с Барановым высечь хорошенько надо за варварские методы работы.

– Если бы не мы, откуда бы ты узнал про судью Лукошкина? – самодовольно возразил Крячко.

– Еще неизвестно, какой толк будет от твоего Лукошкина, – хмуро заметил Гуров. – Еще одна пустышка.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул служащий аэропорта в синей форме. Он кивнул, а потом уступил место голубоглазому человеку с чемоданчиком, на лице которого было написано недоверчивое опасливое выражение.

– Лукошкин Павел Владимирович? – спросил Гуров и, получив в ответ кивок, сделал широкий жест. – Заходите, присаживайтесь! Извините, что задерживаем вас, но дело не терпит отлагательств. Мы с товарищем из Главного управления МВД. Мы надеемся, что вы сумеете нам помочь.

Гуров представился и назвал имя-отчество Крячко. Лукошкин смотрел на них обоих круглыми глазами и ничего не понимал.

– Я?! Вам помочь? – с испугом спросил он. – А в чем, собственно, дело?

– Вы не бойтесь, – с невинным видом сказал Крячко. – Мы про левый судейский заработок спрашивать не будем.

– Про левый заработок?! – с еще большим ужасом повторил тот. – Простите…

Гуров метнул на Крячко гневный взгляд и успокаивающе поднял руку.

– Не будем, не будем, – сказал он с любезной улыбкой. – Это просто шутка. Нас интересует кое-что из вашего прошлого, Павел Владимирович.

На этот раз Лукошкин ничего не сказал, но посмотрел на Гурова с отчаянием.

– Вопрос не слишком приятный, – пояснил Гуров, – но ничего страшного для вас в нем нет. Припомните, пожалуйста, тот некрасивый инцидент, который случился с вами на футбольном поле полтора года назад. Игрок по фамилии Вишняков…

– Не надо дальше, – поспешно перебил его Лукошкин. – Я понял, о чем идет речь. В каждой работе бывают проколы. Я провел тот матч на низком уровне. В дальнейшем я старался не повторять старых ошибок.

– Речь сейчас не о качестве судейства, Павел Владимирович, – мягко заметил Гуров. – Об этом мы судить не беремся. Нас интересует правовой аспект проблемы. Вам было нанесено оскорбление. Вы как-то пытались за него отомстить?

Лукошкин густо покраснел.

– Отомстить? – растерянно произнес он. – То есть Вишнякову? А как я мог ему отомстить? На дуэль вызвать? Абсурд! Я пытался доказать, что он заслуживает дисциплинарных мер воздействия, но тут он как раз подписывал контракт с зарубежным клубом, у него были влиятельные покровители, заинтересованные в том, чтобы его фамилию не употребляли в отрицательном контексте… В общем, мне пришлось все это проглотить. Тем более что, как я уже говорил, доля моей собственной вины была и в том инциденте. Я выпустил из рук нити игры.

– Вы очень самокритичны, – сказал Гуров. – Но однако же вскоре после того матча Вишняков был избит возле своего дома неизвестными. Что вы об этом знаете?

Лукошкин заволновался так сильно, что даже побледнел. Он нервно поправил манжеты и, быстро захлопав глазами, спросил у Гурова:

– Вы подозреваете, что это сделал я?

– Не подозреваю, – покачал головой Гуров. – Вас там не было. Вишняков видел людей, которые его били.

– Ну, слава богу, – облегченно вздохнул Лукошкин, но вдруг опять встревожился. – А-а, вы думаете, что я их нанял! Так ведь?

– Нет, не так, – сказал Гуров. – Избивавшие Вишнякова люди не были похожи на наемников. Судя по их речам, это были благородные мстители. В кавычках, конечно. Но действовали они по велению долга – так, как они его понимали.

– Но я правда не знаю, кто бы это мог быть! – жалобно сказал Лукошкин.

– А давайте вместе подумаем над этим, – предложил Гуров. – Насколько мне известно, Вишняков постарался унизить вас таким образом, чтобы этого никто не заметил. И это ему удалось, не так ли?

– Да, этого практически никто не видел, – подтвердил Лукошкин. – Но я потом рассказывал об этом руководителю коллегии арбитров. Он, в общем-то, проигнорировал мое сообщение, и я решил, что ни к чему болтать на каждом углу о том, что тебе плюнули в рожу. Я заткнулся.

– И что же, больше ни одному человеку не рассказывали?

– Нет, почему же? Сгоряча я выложил все при некоторых своих коллегах. Меня вызвали на комиссию, и пока мы там сидели, ждали в коридоре, я и рассказал. Мне же нужно было излить душу.

– И что коллеги?

– Ну что коллеги? Вежливо посочувствовали. По правде говоря, они там со своими проблемами были. Не до меня им было, если честно.

– Ясно. И больше уже вы никому про это не рассказывали?

– Ни одному человеку. Вам вот первому за все это время.

– Ну, хорошо, а фамилии тех, кто выслушал вас тогда в коридоре, вы вспомнить можете?

– Их фамилии?! – Лукошкин был поражен. – Вы же не хотите сказать, что в чем-то подозреваете этих людей? Мне было бы крайне неудобно смотреть им потом в глаза. Что они обо мне подумают?

– Вы только что говорили, будто тогда им было не до вас. Почему же теперь, через полтора года, они должны о вас думать?

– Ну-у, вы же… – замялся Лукошкин, а потом махнул рукой и беспомощно сказал: – Да я сейчас и не вспомню, кто тогда был… Троицкий был Андрей Викентьевич – это я помню точно. Он из нас самый старший, сейчас уже карьеру судьи закончил. Постойте, кто же там еще был?.. Все-таки столько времени прошло. Трое или четверо там, кроме меня, было. Постойте, Соколов тогда был – речь о его временной дисквалификации шла, – он вообще, по-моему, ни на кого внимания не обращал. Этот еще… Шаронов Леонид Иванович – он из судейства тоже ушел, сейчас в газете спортивным обозревателем работает, очень острые статьи о футболе пишет, даже, на мой взгляд, перебарщивает в критике. И вроде еще Проклов был. Он и сейчас судит, но по семейным обстоятельствам в Петербург переехал с полгода назад. Вот, кажется, и все, кто тогда был.