Из огня да в полымя - Ольга Славина Страница 47

– Ой, а ведь там всегда все самое интересное. – Катя знала по собственному опыту. – Действительно, лучше баскетболистов пригласить.

– Чай будете, Катенька? Как раз только заварила, с ромашкой…

– Буду, Нина Федоровна, но сначала мне бы кое-что посмотреть.

– Надеюсь, не с верхней полки?

– Да нет, мне бы на журналы регистрации взглянуть, на заказы.

– И зачем вам это?

– Нужно одного исследователя найти. Поступил заказ на написание родословной, и мне вспомнилось, что попадалась мне на глаза такая тема лет пять назад, – соврала Катя.

– Ищите, Катенька. Помните, где что лежит, или показать?

– Помню, Нина Федоровна.

И Катя получила доступ в свою старую каморку, заставленную стеллажами и насквозь пропахшую стариной. Конечно, ей пришлось покопаться, полистать пожелтевшие страницы, изучить неразборчивый почерк. Но вскоре она получила представление о десяти последних заказах, которые Михаил Комов сделал перед тем, как круто изменить свою жизнь и уйти в бизнес.

И все они касались двух вещей: огня и смерти, пожаров и кладбищ. Вот, например, в 1780 году огонь до основания сжег город N. Кроме документов, где этот пожар подробно описывается, исследователь затребовал подробную схему города и отдельно изучил его погосты.

Именно это Катя и вспомнила. Еще тогда, пять лет назад, была какая-то странность. И она ее даже с кем-то обсуждала. Пожары – это не только плохо, но и хорошо…

Что же это получается? Пироман узнал о теме научного интереса Комова и отомстил ему за что-то таким страшным образом? Или Михаил, что называется, напророчил себе несчастье. Как летчик, который выбирает небо, чтобы погибнуть в нем, как моряк, который любит воду, чтобы однажды захлебнуться. Либо исследование настолько захватило, что превратилось в манию, в навязчивую идею?

В любом случае не осталось сомнений, что кандидат наук и преуспевающий бизнесмен особенным образом связан с поджигателем. Он не просто муж одной из жертв. Здесь что-то большее.

Горячий и ароматный ромашковый чай Нины Федоровны и ее же великолепная память – вот и все, что понадобилось Кате, чтобы найти ответы на многие вопросы.

– Нина Федоровна, вы слышали, что случилось с Михаилом Комовым? – Катя издалека подошла к интересующей ее теме.

– А что с ним случилось?

– В его загородном доме случился пожар. Его жена погибла в огне.

– Вот несчастье! – всплеснула руками заведующая.

– А мне в этом видится что-то зловещее. Помните, он занимался как раз изучением пожаров.

– Думаете, накаркал?

– Но, согласитесь, это немного странный интерес. Я, конечно, понимаю, он готовил доклад для конференции про роль пожаров в истории. И действительно, роль определенная есть. Хрестоматийный пример – пожар Москвы 1812 года, когда подожгли пороховые склады, чтобы не достались врагу. Однако, насколько я помню, Комов потом еще долго этим занимался. Причем от столиц перешел к глухой провинции.

– Катенька, это он не сам. Это все на той самой конференции началось, где Мишаня свой доклад делал. Я тоже там была. Как сейчас помню. Интересная дискуссия тогда возникла, – воодушевилась собеседница. – Парень такой забавный – учитель истории из подмосковной школы – встал тогда и рассказал, что он полностью согласен: пожар – это не только плохо, иногда это хорошо. Лично ему и его ученикам разрушительный пожар помог найти настоящий клад. А дело было так. Они вели раскопки на старом кладбище, пытались найти надгробие одного известного помещика, а вместо этого отрыли сундук с сокровищами. Стали выяснять, откуда взялось богатство. Оказалось, именно от пожара, который выжег их город в восемнадцатом веке. Городок был деревянным, пламя перекидывалось от дома к дому. Люди в панике бежали прочь, не зная, где укрыться, чтобы не попасть в огненную ловушку. Спасение нашли на кладбище, где нечему было гореть. Там, как известно, только мать сыра земля, ей пламя нипочем. И вот после того пожара люди устроили на погосте что-то вроде тайников. Чтобы лихорадочно не выносить скарб из огня и дыма, лучше заранее схоронить все ценное на случай новой огненной напасти. В отсутствие огнетушителей и пожарных инспекторов очень разумно заранее подготовиться.

– Получается, «кладбище» от слова «клад»… – задумалась Катя.

– Так и есть, – кивнула заведующая читальным залом. – Мы, кстати, с Платоном Матвеевичем это недавно обсуждали. В православной традиции это место некрополем не называют. Город мертвых – это Греция с царством Аида, из которого нет возврата. Русское слово «кладбище» – от слова «класть» и «клад». Покойники здесь не закопаны, а именно положены – в ожидании воскрешения. И даже не положены, а «похоронены», то есть спрятаны, сохранены. И не случайно это место издревле называется у нас погостом. К мертвецам в гости не ходят, только к живым. Но на эту «духовную» этимологию в нашем случае наложилась и материальная сторона дела. Потому что эти увлеченные ребята на самом деле нашли среди могил клад. Как и полагается, сдали его государству, получили свои проценты и потратили их на давнюю мечту. Своими глазами увидели археологическую коллекцию Британского музея.

– Да, там действительно клад! – воскликнула Катя. – Розеттский камень, акропольские рельефы Фидия.

– А читальный зал библиотеки музея чего стоит! – подхватила Нина Федоровна.

Повисла мечтательная пауза. А потом пришлось возвращаться из греческого и читального залов на грешную землю.

– Вот после этой конференции Платон Матвеевич и поручил Комову заинтересоваться давними пожарами и провинциальными погостами, – продолжила Катина собеседница. – Я еще тогда шутила: что, Платон Матвеевич, надеетесь клад найти?

Возможно, кто-то действительно надеялся, и не исключено, что на самом деле нашел…

Вот только кто? На подозрении теперь находились двое. Безногий инвалид, он же известный историк. И кандидат наук, солидный бизнесмен, он же безутешный вдовец.

Против Платона Матвеевича свидетельствует прежде всего Виталик. А также отношение к изменам. Похоже, как Катя не может смириться с мужскими походами налево, так профессору ножом по сердцу, когда предают науку. Она – его всё. Работа, жена, детище. Ничего другого у него нет и никогда не было.

Конечно, возраст и физическое состояние подозреваемого не поддерживают эту версию. Но вообще-то пожар не требует особой силы. Чтобы разлить бензин, заковать в наручники спящую женщину и чиркнуть спичкой, не надо быть Терминатором. Да и, судя по всему, уважаемый ученый умеет заставить других – более молодых и крепких – работать на себя. Комов снижал себе зрение и протирал штаны в архиве, выполняя его поручение. Виталик и вовсе не пожалел самое дорогое, что у него есть, – безжалостно помял «мерседес».

Однако у Михаила Комова мог быть не абстрактный мотив – обида за науку или завороженность огнем, который не только отбирает, но и дает. У него, а не у профессора имелся личный мотив. Его жена, возможно, ждала ребенка от другого. И это очень серьезная причина, чтобы взяться за канистру и спички…