Бумер 2. Большая зона. Книга 2 - Андрей Троицкий Страница 47

Грунтовая дорога привела к хутору, стоявшему на берегу реки. За пятистенком из рубленых бревен виднелся сарай, какие-то постройки, поле, засаженное картошкой и стог сена. На берегу две лодки, одна самодельная, другая фабричная, из дюраля, на жердях сушатся сети. За покосившейся изгородью паслись две козы и корова. Чуть поодаль, ближе к реке стояла синяя "нива" с помятым крылом.

Забора вокруг дома не было, поэтому Дашка, выбравшись из машины, прошагала напрямик через огородные грядки, поднялась на крыльцо и прежде чем толкнуть дверь, расправила бумажку, сорванную со столба у районной поликлиники. И еще раз перечитала безграмотный текст, написанный печатными буквами: "Найден мужчина, примерно тридцати лет, рост метр восемьдесят пять сантиметров, волосы русые, глаза карего цвета. Не помнит родных и близких. Обращаться...".

Далее следовал то ли рисунок, то ли чертеж. Где сворачивать с трассы и куда и сколько ехать дальше после дорожной развилки. Найден мужчина... Вот же грамотеи. Будто речь идет о собаке или старой сумке, набитой никчемным тряпьем.

Толкнув дверь, Дашка прошла сквозь полутемные сени и оказалась в большой комнате, где хозяева готовились к ужину. У газовой плиты в углу стояла женщина лет пятидесяти, рядом с ней возилась у столика молодая румяная баба. За столом сидел пожилой усатый мужик в черной рубахе и жилетке из щипаного кролика. Он приглаживал ладонью редеющие пегие волосы и с интересом смотрел на незваную гостью.

– Доброго здоровья, – сказала Дашка. – Я по поводу... Короче, я по объявлению. Это у вас найден мужчина, сто восемьдесят пять, глаза карие?

Женщины побросали стряпню, а мужик, прекратив терзать свою шевелюру, принялся поглаживать пальцами усы.

– А ты, дочка, потеряла кого? – спросил он. – Родственника?

– Брата, Николая, – без запинки соврала Дашка. – Уже все больницы объездила, все морги. Когда случайно наткнулась на объявление, глазам не поверила.

Дашка показала скомканный листок.

– Ты потише, дочка, спит он сейчас. Присаживайся, – сказал мужик. – Зовут тебя как?

Минут через десять, наскоро перекусив с хозяевами, Дашка узнала нехитрую историю человека, найденного на берегу реки, и познакомилась с обитателями дома. Это усатый дядя Илья нашел полуживого мужика. По всем прикидкам, на него напали грабители или хулиганье, навернули чем-то тяжелым по голове да и сбросили в воду, надеясь, что он уже мертв или утонет. Но вышло иначе.

Дядя Илья перетащил пострадавшего в дом, где уже три года как пустует постель его покойной жены. Тетя Кира, дочь Ильи, работает в поликлинике в поселке, это она развесила объявления. Она же помогла выходить парня. Досталось ему крепко, но молодость, она свое возьмет. Кира достала лекарства и кое-какую одежду. А ее дочь Ленка помогала кормить больного, ходила за ним, пока он сил набирался. Сейчас сомнений нет, он выкарабкался и не сегодня, так завтра встанет на ноги. Одним словом, обошлось.

Дашка, поднявшись, нырнула за ситцевую занавеску. Больной тихо посапывал, раскинувшись на железной койке: лицо землистое, спутанные волосы, пятна нездорового румянца. Бывали времена, он выглядел получше, но и сейчас не в самой плохой форме. Отлежится и снова будет как огурец. Дашка вернулась к столу и, присев на табурет, тихо всхлипнула.

– Уж и не знаю, как и благодарить вас, – сказала она. – А я уж думала... Думала, не найду его живого. А он ничего... Даже румяный.

– С головой у него не совсем, – виноватым тоном сказал дядя Илья. – Память у него провалилась. Ну да это пройдет, все, что он забыл, со временем вспомнит. У меня тоже такое было. Я на Северном флоте служил. Во время учений подорвали глубоководную мину. Надо сказать, не совсем по инструкции. Я оказался ближе всех, стоял на корме тральщика у самых поручней. Меня взрывной волной к стенке приложило. Натурально – контузия. Доктор объяснил: ушиб головного мозга. Неделю не мог вспомнить, как родную мать зовут. Но это проходит. Ушиб он и есть ушиб. Хоть мозга, хоть коленки. Вот, дочка, какие дела случаются. И на учениях, и в мирной жизни. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Дашка, думая о том, что перлась сюда не для того, чтобы принять участие в вечере идиотских воспоминаний. – А можно мне с братиком поговорить? Хотя бы одну минутку?

– Можно, – Илья открыл кран самовара и налил в чашку кипятку. – Только ты подожди. Наберись терпения. Пусть он проснется. Сон – это первый лекарь. Так в народе говорят. И это правда.

– Оно, конечно, – согласилась Дашка. – Первый лекарь. Но тогда я просто рядышком посижу. Посмотрю на него. Соскучилась – сил нет.

– А ты подожди, имей терпение, – не уступил Илья. – Ты мне честно скажи: что за человек твой брат? Может, он из зоны сбежал?

Дашка удивленно моргнула.

– Повадки у него какие-то странные, – Илья зачерпнул из розетки ложку брусничного варенья, – и разговаривает как-то... Ну, ты понимаешь. Словечки такие не каждый день услышишь.

– Из зоны он вышел совсем недавно, – Дашка бухнула первое, что пришло в голову, но тут же решила, что брат, вышедший с зоны, – хороший вариант. Это многое объясняет в поведении сестры, которое этим людям кажется странным. – Раньше Колька для меня был всем на свете. Он хотел, чтобы мы жили хорошо. Хотел устроить мою судьбу. Мне очень за него страшно.

– А почему был?

– Потому что два года он там провел. Я и сама не знаю, что он теперь за человек, что с ним произошло. Каким он стал, когда на свободу вышел.

– Значит, хотел, чтобы вы жили хорошо? – переспросил Илья. – А чтобы хорошо жить, нужно обязательно туда загреметь? За решетку? А может, лучше просто жить и работать честно. Я вот живу хорошо, грех жаловаться. И главное, – он поднял вверх прокуренный палец: – На свободе!

– Какая ж тут у вас свобода? – недоверчиво усмехнулась Дашка.

– Как какая? Вона река. Хочешь, налево плыви. Хочешь, направо. Вот она и есть – свобода. А ваши родители где?

– Родители? – Дашка зачем-то посмотрела в красный угол, где тускло сияли позолотой старые иконы. – Мне шесть лет было. А Колька старше. Родители нас к дядьке на лето отправили, а сами полетели на море. Потом... В новостях сказали – авиакатастрофа. Так мы у дядьки остались на шее сидеть.

Дашка минуту помолчала, жалея о том, что была слишком откровенный. Но этот Илья привязался как банный лист, пока всю родословную не расскажешь, не отлепится. Редкий зануда. Всего полчаса разговора, а он уже окончательно достал ее своими перлами народной мудрости и вопросиками на засыпку. Дашка решительно поднялась из-за стола:

– Пойду все-таки посижу с ним рядом. Просто посмотрю на него. А то на сердце как-то неспокойно. Все щемит и щемит.

Она зашла за занавеску, прислушалась к разговору за столом. Говорили о пустяках. Дашка взяла Кота за руку, лежавшую поверх одеяла, потом больно ущипнула ногтями. Кот отдернул руку, открыл глаза, приподнялся на подушках и пустыми глазами уставился на девчонку, будто видел ее впервые в жизни. Вытащив из сумочки справку об освобождении, Дашка сунула ее под нос больному и прошипела: