Золотой архипелаг - Фридрих Незнанский Страница 47

— Александр Борисович, — Ганичева уже ознакомилась с табличкой на двери кабинета, — я хочу сделать заявление. Я официально заявляю — и готова собственноручно написать, — что против возглавляемой мною фирмы «Подмосковье-агро» развязана неприкрытая травля. Моего сотрудника, исполнительного директора фирмы, покушались убить. Если вы спросите, есть ли у меня подозреваемые, я отвечу: без сомнения, это дело рук господина Акулова, главы «Русского земельного фонда». Он не смог победить меня в честной борь… то есть в областном Арбитражном суде, где слушалось наше дело. Ему не удалось отнять по суду земли, которые принадлежат «Подмосковью-агро», и теперь прибегнул к таким вот, с позволения сказать, методам, физически истребляя наших сотрудников…

Турецкий слушал не перебивая, с непроницаемым лицом. «Ачерты у него правильные, мужественные; в молодости, наверное, красавец был…» — неуместно взбрело на ум Ганичевой. Не будучи в состоянии определить, что скрывается за этим выражением лица, Маргарита Николаевна продолжала громко и напористо говорить, используя удобный случай, стремясь укрепить свои позиции в глазах старшего помощника генерального прокурора:

— Я хочу сделать заявление, что «Русский земельный фонд» — это организация, связанная с мафией и мешающая жить и работать честным российским бизнесменам. Вы себе не представляете, кого набрал Акулов! Сплошные головорезы! Знаете, я более требовательна в отборе персонала и принимаю на работу только порядочных людей. Таких, как… как…

— Как Владимир Ларионов? — подсказал Турецкий.

Эта обычная короткая реплика подрезала крылья вдохновения Маргариты Николаевны. Однако госпожу Ганичеву оказалось не так-то просто сбить с толку.

— Владимир Ларионов? А кто такой Владимир Ларионов? При чем тут он?

— Так вы утверждаете, что незнакомы с Владимиром Ларионовым?

— Погодите-погодите! Дайте вспомнить. Ну, если вас так волнует этот вопрос… — Маргарита Николаевна свела брови и наморщила лоб, имитируя напряженную работу мысли. Впрочем, почему же «имитируя»? По всей видимости, работа мысли действительно имела место, вот только размышляла Ганичева не о том, кто такой Владимир Ларионов, а о том, как бы выкрутиться. Дорога вперед, которая еще пару минут назад представлялась гладкой и надежной, оказалась заминирована… — А, ну да, разумеется, как я могла забыть! Ларионов, какже, он работал у нас в охране…

— Он был вашим телохранителем, Маргарита Николаевна, — уточнил Турецкий, и на сей раз его бесстрастное лицо показалось Ганичевой безжалостным, как у палача. И она еще могла подумать, что этот бездушный служака в молодости был красив! — Вашим личным телохранителем. Вы в самом деле забыли его фамилию? Странно…

— Ничего странного! — Маргарита Николаевна ринулась в контратаку. — Телохранитель — не такая важная птица, чтобы постоянно держать в голове его фамилию. Я звала его Володя, его это устраивало, никаких проблем… Кстати, сейчас у меня другой телохранитель.

Поторопилась, поторопилась! Турецкий остался так же невозмутим, но не упустил возможности моментально спросить:

— А что случилось с предыдущим?

— С Ларионовым?

— Да.

— Я его уволила.

— Когда, за что?

— За что? Ну, как бы вам сказать, он не был удовлетворен этой работой, хотел подыскать что-то более перспективное. Да-да, он так и сказал. Кажется, у него были какие-то неприятности личного характера. Он мне не жаловался, но время от времени выглядел расстроенным, обычно по утрам. Я с ним мало общалась. В конце концов, телохранители приходят и уходят. На его место быстро нашлись желающие. — Маргарита Николаевна врала напропалую, частила, одержимая старой иллюзией, что, если нагородить побольше лжи, хоть что-то из нее сойдет за правду. — По-моему, ничем не примечательный, ограниченный тип, правда, битком набитый амбициями. А почему вы им интересуетесь?

— Вы не ответили на мой первый вопрос. Когда вы уволили Ларионова?

Теперь — спокойнее. Не торопиться: спешка может обойтись слишком дорого. Маргарита Николаевна сглотнула слюну и попыталась соотнести дату мнимого увольнения Володи Ларионова с датой его истинного исчезновения. Последнюю ей не требовалось припоминать: эта дата была запечатлена в ее мозгу глубоко и прочно, словно цифры, выжженные раскаленным железом на доске…

Маргарита Николаевна не могла сказать, что она так уж доверяла своему телохранителю Владимиру Ларионову: этот мускулистый шкафоподобный субъект (если только представить, что шкафы бывают мускулистыми) настораживал ее угрюмостью, резкой сменой настроений и постоянной потребностью демонстрировать свою действительно незаурядную физическую силу. Ганичева знала из личного дела, что Ларионов ни разу не был под судом и под следствием, но не сомневалась, что эпизоды криминального характера в прошлом у него были, пусть даже до милиции не дошло. «Можно ли полагаться на такого субъекта? — задавала она себе риторический вопрос и тут же отвечала на него другим вопросом, совсем не риторическим: — А на кого еще полагаться в таком нехорошем деле?»

И впрямь, на кого еще? Легко полагаться на людей порядочных, ничем себя не запятнавших, с безупречной репутацией, однако такие на преступление не пойдут. А то, что задумала Маргарита Николаевна, соответствовало этому некрасивому слову. Ей требовались документы на землю колхоза «Заветы Ильича», — мытьем или катаньем, правдами или неправдами, она должна была их получить. Андрей уверен, что переиграл ее, подсылая к председателю колхоза свою наймитку, эту уродину Кареву, с огромной суммой в долларах. Он, наверное, уже торжествует победу… Ничего-ничего, пусть торжествует, Ганичева не станет ему мешать. Когда его победа окажется мнимой, тем больнее будет падение. В отличие от Андрея Маргарита умела мыслить на шаг вперед. Никто не станет мешать Каревой: пусть исполняет свое поручение, она — опытный адвокат, в ее способностях никто не сомневается. А вот когда документы окажутся в руках у Каревой, на сцене появится человек, действующий в интересах «Подмосковья-агро». Он отнимет эти документы, применяя грубую силу. Вплоть до… Чуть позже Маргарита Николаевна примется уверять себя, что, обдумывая свой план, не включала в него убийство. В конце концов, Карева — женщина, она физически не способна дать адекватный отпор мужчине, она будет испугана… Так или иначе, документы перейдут из рук Каревой в руки представителя «Подмосковья-агро».

Но на кого возложить эту грязную миссию? Маргарита Николаевна демонстративно воротила нос от бандитов, которых собрал под свое крылышко «Русский земельный фонд», но сейчас отдавала себе отчет в том, что пара-тройка отпетых уголовников ей бы не помешала. Что касается преступлений финансовых, здесь Ганичеву учить нечему, и все высшее звено руководства «Подмосковья-агро» в области отъема денег у населения с помощью цифр — асы из асов. А вот с людьми, способными припугнуть, избить, — извините, напряженка. Похоже, главной кандидатурой становится Ларионов.

Планируя отправить на перехват Каревой именно Ларионова, Маргарита Николаевна имела в виду не только его предполагаемое криминальное прошлое, но и личную преданность ей, Ганичевой. Правда ли это или ей просто хотелось верить в эту красивую иллюзию, но временами она улавливала исходящие от телохранителя в ее сторону жизненные токи, которые заставляли ее снова и снова чувствовать, что она — женщина, а не просто ходячая машина для зарабатывания денег. Так ли это, Ганичева не собиралась уточнять: если бы направленное на нее мужское желание телохранителя стало несомненным, это повлекло бы за собой массу осложнений, включая необходимость обманывать Бутракова. Но, может быть, даже и лучше, что эта деликатная тема между ними не поднималась: не вредно будет намекнуть, что, если Володя исполнит поручение как надо, он может рассчитывать, кроме денежного вознаграждения, на поощрение в иных формах… А что он под этим соусом себе вообразит, это уж его проблемы. После можно будет все переиграть. Главное, чтобы документы попали в руки Маргариты Николаевны, а там уж она их не выпустит.