Альбом страсти Пикассо - Ольга Тарасевич Страница 47

Рыдания опять сдавили горло. Невозможно об этом говорить, невозможно вспоминать…

Как хорошо, что следователь опять наливает минеральной воды из пластиковой бутылки.

Вот сейчас надо попить, успокоиться и рассказать все.

Может быть, Седов все поймет и поверит? В его кабинете живет зеленый волнистый попугайчик; возможно, этот следователь – все-таки не самый плохой человек?..

Никаких намерений ведь убивать Таню не было.

Произошел несчастный случай.

Девушка спросила: «Так вы и есть тот самый Антиквар, с которым мы договаривались о встрече?»

Узелок с кольцом невольно выпадает из рук, Таня быстро поднимает светлый ободок. И потом… ее лицо искажается от ярости. Она снова кричит: «Где ключ? Где деньги? Вы обманули меня!» И хочется убежать; да ведь эта Таня – просто сумасшедшая! Только вот колечко до сих пор в Таниных руках, а дома голодные песики, и деньги так нужны, катастрофически…

Отбросив кольцо в сторону, Таня хватает «Антиквара» за шею и начинает душить.

Какие же у нее крепкие ледяные пальцы…

В глазах темнеет, оттолкнуть ее, скорее!

И вот уже целый океан кислорода. Наконец-то!

Сначала хотелось просто дышать. Дышать, дышать, дышать, ды…

Рассеянный взгляд вдруг цепляется за жуткую картину. Таня лежит на газоне, и ее затылок приходится как раз на декоративные булыжники, которыми выложен край.

По камням течет кровь…

Дальнейшие действия проходили на полном автопилоте. Посмотреть по сторонам (никого), осмотреть свою одежду (все в порядке), вернуться к столу, выпить шампанского.

Кольцо, украденное у Лики, после произошедшего сразу забылось. Правда, потом, при виде унизанной перстнями руки известной актрисы, возник порыв пойти и поднять то колечко. Но остановили мысли другого порядка. Пока ведь никто рядом с трупом вроде бы не видел. К чему риск? Тем более, светлый ободок с ярко-синим камнем ведь принадлежит Лике, и никак не может указать на убийцу…

– Я не хотела убивать Таню, правда, – вздохнула Лена, невольно любуясь серо-голубыми глазами Седова. Все-таки он очень симпатичный. – Это произошло случайно. И я бы, конечно, не стала врать и хитрить. Но у меня дома очень много собак, и больше позаботиться о них некому. Меня ведь в тюрьму заберут, да? У меня тогда к вам будет просьба. Я вам телефон оставлю, девочки-волонтерки. Вы ей хотя бы скажите, чтобы она позаботилась о собаках…

* * *

Оружие (продавец говорил, как оно называется, но все объяснения мгновенно вылетели из головы) просто лежало, прикрытое для проформы газетой, на пассажирском сиденье автомобиля. От него исходил резкий дымный запах, мешавший убийце сосредоточиться.

Во всех фильмах и книгах предлагается вроде бы один-единственный способ: избавиться от орудия убийства после того, как дело сделано.

Глупышка Диана Зарипова! Она думала, что умнее всех, что сможет всех переиграть, перехитрить…

Увы, надо признать – из-за этой женщины действительно вся затея чуть не провалилась. Если бы она обратилась в милицию – отвертеться, с такими-то доказательствами причастности, ни за что не получилось бы.

Как хорошо, что существует женская глупость…

Теперь Диана уже никому ничего рассказать не сможет. С дыркой в черепе разговоры вести не принято.

Улик больше нет. Флешку с записью женщина, вот умничка, как и обещала, захватила на встречу с «издателем».

Все прошло как по маслу.

Дианин джип притормозил перед «лежачим полицейским»; сначала последовала пара выстрелов по колесам, потом пуля угодила в салон. Продавец оружия не обманул: никакого шума от выстрелов не было. Ярко-красная машина соскользнула в кювет, где, надо полагать, пуля в висок окончательно угомонила Диану.

Подумать только, из-за этой вздорной бабы все могло сорваться!

Впрочем, нет. Теперь надо сосредоточиться на другом.

Оружие.

Это тоже улика, тоже доказательство.

От пистолета или винтовки кинокиллеры всегда избавляются.

Но… придуманный мир и реальная жизнь – это все-таки разные вещи.

Да, можно зашвырнуть оружие в лес, утопить в Москве-реке. Однако что делать, если оно вдруг опять понадобится? Снова напрягать людей, нервничать при покупке?

Наверное, все-таки лучше оружие не выбрасывать, а спрятать. В каком-нибудь надежном месте…

* * *

– День добрый, гражданин Самойлов, – Константин Загуляев кивнул Славе, которого отконвоировали в комнату для допросов. – Присаживайтесь, пожалуйста. Как мы с вами сегодня построим нашу беседу? Будем опять тянуть кота за хвост или наконец начнем сотрудничать со следствием в наших взаимных интересах?

Костя говорил с видимым добродушием, а сам все пытался понять по карим глазам, настороженно покалывающим из-под черных густых бровей: как оно все и правда пойдет сегодня? Самойлов оказался упрямым, вину в содеянном до сих пор признавать не хотел. Хотя улик против него в ходе расследования становилось все больше.

Нож, которым была убита гражданка Липина, принадлежал именно Вячеславу Самойлову. У него имелся дорогой набор качественных профессиональных инструментов, обнаруженный в ходе обыска. Строительный нож в нем отсутствовал, хотя выемка для инструмента именно такого размера наличествовала. Экспертиза показала: именно из этого набора изъято орудие убийства.

При осмотре места происшествия неподалеку от трупа (как раз там, где были сложены стройматериалы) нашли окурок. По результатам экспертизы слюна, оставшаяся на фильтре, принадлежит только подозреваемому и никому больше. Похоже, он поджидал там свою жертву. А потом, когда девушка подошла, выхватил у нее ключ от банковской ячейки и хладнокровно чикнул ножом по горлу…

Самойлов же все упирался, признавал умысел на мошенничество, а в убийстве признаваться не хотел. Хорошо, что хоть перестал упорствовать относительно покупателя альбома с рисунками Пикассо; назвал и имя-фамилию, и адрес (возможно, выявление канала сбыта позволит со временем раскрыть и другие преступления).

Впрочем, вчера у Вячеслава должна была побывать адвокат. От адвокатской помощи гражданин Самойлов сначала отказывался, заявляя о своей невиновности; потом вдруг потребовал платного защитника.

Надо полагать, теперь ему объяснили: признание в содеянном позволит значительно смягчить приговор и сократить срок пребывания в местах лишения свободы. По большому счету, это в интересах самого Самойлова. Суду признание обвиняемого поскольку-постольку, там главное – доказательная база, а она серьезная.

«Скорее, это мне лично важно, чтобы Самойлов раскололся, – думал следователь, с видимым равнодушием рассматривая лицо сидящего перед ним бледного осунувшегося мужчины. – Чтобы точно быть уверенным: работа проведена качественно, и…»