Любовь вне закона - Сергей Майдуков Страница 47

— Я… — начала было Наташа.

Он остановил ее властным движением руки:

— Слушай сюда. Слушай внимательно. Уже третий день я рву задницу, чтобы мы выглядели со стороны влюбленной парой. Поцелуйчики, улыбочки, шоколадки. А ты все портишь, Ната. Вечно насупленная, шерсть торчком. Так не пойдет. Любой, кто на нас посмотрит, скажет, что в наших отношениях что-то не так. А у легавых глаз наметанный.

— Извини, — пробормотала Наташа. Подумала, вздохнула и добавила: — Сережа.

— Так лучше, — сказал он. — Не трясись ты, как кролик перед удавом. Я тебя не трону. Пока сама не захочешь.

— Этого никогда не будет, — быстро произнесла она. — Я понимаю, что ты для меня стараешься. Деньги достаешь, о нашей безопасности заботишься. Но этого мало, чтобы… чтобы я…

Неделя пришел ей на помощь, буркнув:

— Я ничего не жду взамен. И вообще я бы в Эстонию по-любому сорвался, хоть с тобой, хоть без тебя.

— Спасибо, Сережа, — произнесла Наташа с чувством. — Спасибо за все. Ты — настоящий друг.

Это были хорошие слова. Тогда почему от них у Недели сердце заныло в груди?

* * *

Перед тем как отправиться в Пярну, Наташа уговорила Неделю погулять по Таллинну.

— Стыдно сказать, но я еще никогда Европы не видела своими глазами. В Эмиратах была, в Турции, Таиланде… А в Европе — нет.

— И ничего не потеряла, — авторитетно заявил Неделя. — Чего тут смотреть?

— История все-таки.

— И чего все с историей носятся, не понимаю. Чего в ней хорошего было?

— Ну… — не найдясь с ответом, Наташа строго сказала: — Стыдно быть таким равнодушным, Сергей.

Он скосил на нее глаз и возразил:

— Не равнодушный я!

Наташа сразу вспомнила, как они сидели в купе совсем рядом, ощущая тепло друг друга. Нет, не тепло от Недели исходило, а самый настоящий жар. А шампанское было холодным — он попросил проводника подержать в морозильнике. И розы попались настоящие — запах от них исходил волшебный, опьяняющий. Но Наташино настроение было далеким от романтического. Ей было не по себе. С каждой минутой в ее душе усиливался страх. Даже скорое появление пограничников пугало ее не так сильно, как близость Недели.

Его сильное мужское тело неприятно волновало Наташу. Она ни на мгновение не забывала о том, что он в любое мгновение способен овладеть ею. Заломит руки, закроет рот и сделает с ней, что ему заблагорассудится. Учитывая его тюремное прошлое, он не стал бы церемониться. Наташа примерно представляла себе, как именно все произошло бы. И всем своим естеством противилась этому.

Близость с Димой Сочиным и то, что произошло потом в доме его друга, изменили Наташино отношение к сексу. Возможно, навсегда. Близость с мужчиной теперь ассоциировалась у нее с насилием или, по крайней мере, с обманом. Одна мысль о том, что она может оказаться совершенно голой и беззащитной в объятиях Недели или кого-нибудь другого, приводила Наташу в панический ужас.

Но ее смятение, к счастью, подействовало на пограничников должным образом. Они решили, что не вовремя нарушили покой молодоженов, и удалились после беглой проверки документов.

— Счастливого пути! — выговорил по-русски эстонец и подмигнул Неделе.

Это лишний раз покоробило и без того напряженную Наташу. Как только дверь в купе закрылась, она решительно отставила бокал с остатками шампанского и заявила:

— Спать хочу.

— Но еще рано, — огорчился Неделя. — Давай посидим еще немного.

Неожиданно для себя, Наташа залпом допила шампанское, позволила налить себе еще и спросила:

— Ты на что-то рассчитываешь?

— Ты о чем? — он отставил свой бокал.

— На мою благодарность, — тихо произнесла Наташа. — Если без этого никак нельзя, бери, что тебе причитается, и будем в расчете, — она посмотрела ему в глаза. — Мне надоело ждать и бояться.

Лицо Недели сделалось злым и неприязненным.

— Кажется, мы уже говорили на эту тему, — сказал он. — Я мужчина и привык отвечать за свои слова. Так что спи спокойно.

После этого он лег на свою полку, отвернулся к стене и ни разу не отозвался на оклики Наташи. Если честно, то она была этому только рада. Сегодня, находясь с Неделей не в замкнутом пространстве, а на просторе, среди людей, она чувствовала себя совсем иначе. Поначалу он немного дулся и держался отчужденно, но после того как Наташа взяла его за руку и прошла с ним так целую улицу, его настроение заметно улучшилось, и он снова стал прежним, немного разбитным, веселым и покладистым Неделей. Наташа не заметила, как и откуда, но в руках у него возник бумажник с тремя сотнями евро и кучей карточек и визиток, аккуратно разложенных по карманам. Не прикоснувшись к ним, Неделя сбросил бумажник в ближайшую урну, а деньги положил себе в карман.

— Живем, — произнес он довольно.

— Кто-то без всего остался, — сказала Наташа с упреком.

Не то, чтобы ей было действительно жаль незнакомого ей человека, но все ее воспитание и отработанные социальные роли требовали проявить возмущение, и она его проявила.

— Пусть не зевает, — беспечно произнес Неделя. — В другой раз не будет клювом щелкать.

— Откуда же ему было знать, что по европейской столице разгуливают воры.

Наташа умышленно употребила множественное число, смягчив тем самым свой выпад против Недели, но он прекрасно все понял и замкнулся в себе. Некоторое время они шли по Таллинну молча. Чем ближе к историческому центру, тем отчетливей проступал вокруг облик средневековья, кое-как замаскированный яркими рекламными щитами и разноцветными иномарками, понатыканными вдоль узких тротуаров. Островерхие крыши из красной черепицы и темные, засиженные голубями камни были такими же, как и сто, как и пятьсот лет назад. Поглядывая себе под ноги, Наташа мысленно радовалась тому, что ступает по булыжной мостовой в кроссовках, а не на каблуках. Она проследила за проехавшей машиной и подумала, что при такой тряске седоки внутри испытывают примерно такие же ощущения, как зерна в кофемолке.

Они прошли мимо храма, перед входом в который висел колокол. Внутри заливался орган, то срываясь на визгливые, страдальческие ноты, то переходя на грозные басы, от которых у Наташи ныло внизу живота.

Нырнув в арку, они прошлись по улочке, сплошь утыканной сувенирными лавочками, и попали на площадь, со всех сторон окруженную столами и тентами. Половина посетителей кафе цедила кофе из крохотных чашек, а вторая половина сосала пиво из больших бокалов. Фасады зданий казались декорациями какого-то исторического фильма, на фоне которых люди в современных нарядах выглядели не слишком уместно. По брусчатке бродили косолапые, как гуси, голуби. Туристы беспрестанно фотографировали все это и счастливо улыбались, словно на этой площади вдруг исполнились их заветные мечты.