Золотая клетка для светского льва - Юлия Климова Страница 47

– А что сразу я… – занервничала Акулина Альфредовна. – Да… я несколько сомневалась, что Тихон Ефимович найдет вора, но… но я рада, что все наконец-то закончится… Я уверена: никто из нас не мог совершить подобного… и надеюсь, так все и оказалось.

– Должен вас разочаровать, – развел руками Тихон, – виновный сейчас находится в этой комнате.

Щека Феликса дернулась.

– Рассказывайте же быстрее! – потребовал Вадим.

– Это совершила женщина? – глупо надеясь, что каким-то чудесным образом коварной злодейкой все же окажется противная Дашка, спросила Ирма.

Егор сел рядом с матерью, откинулся на мягкую спинку дивана и, как и все, приготовился услышать имя виновного.

– Надо сказать, – начал Тихон, – я в этой истории не проявил должной смекалки. Воришка не является профессионалом, и найти его можно было буквально за пару часов. Но хорошие, нужные идеи, как известно, часто приходят в самый последний момент, так что я потратил на расследование гораздо больше времени, чем оно заслуживает. – Тихон сунул руку в раздутый карман пиджака, нащупал сложенные пополам перчатки Феликса и нахмурился. Только сейчас в его душе появилось ощущение, будто он пропустил какой-то важный момент – увидел нечто существенное и по торопливости это прошляпил.

– Ну и? – протянул Вадим, которому не понравилось, что сыщик задумался.

Тихон вынул руку из кармана и продолжил:

– Евдокия Дмитриевна, мы с вами внимательно изучили трельяж, а именно его ящики, и обнаружили…

– И обнаружили чернильное пятно и нитку! – продолжила Евдокия Дмитриевна, победно вздернув нос. Да – она была в гуще поисков и до определенного момента умалчивала о найденных уликах, хотя разболтать очень даже хотелось. Но интересы следствия – прежде всего!

– Именно так, – кивнул Тихон. – На стенке одного из ящиков было обнаружено пятно – воришка искал брошь и испачкался чернилами. Так же чернилами была испачкана подушечка футляра, в котором хранилась драгоценность.

– А что за нитка? – спросил Максим Леонидович.

– Шерстяная, лохматая и бордовая, – охарактеризовала ее Евдокия Дмитриевна.

– Да, – улыбнулся Тихон. – Вот эти две улики и помогли мне подобраться к разгадке.

Он вкратце пробежался по основным моментам своего расследования. Рассказал, как искал свитер или кофту бордового цвета, как выяснял, кто покидал дом в интересующем его промежутке времени, и как разговаривал с охранником коттеджного поселка и продавщицей небольшого магазинчика.

– Неужели вы подозревали меня?! – воскликнула Ирма. – Невероятно! Меня!

– А почему бы и нет? – спросила Дашенька.

– Потому что… потому что… это возмутительно!

– Приходилось подозревать всех, – важно ответил Тихон. – А сегодня утром я вдруг понял, что заблудился в трех соснах. Позор, но я должен это признать!

– Так кто же это? – опять не утерпел Вадим.

Тихон вновь сунул руку в карман, вновь испытал странное чувство, будто один из пунктов истины ускользнул от него, и положил на стол бордовые перчатки.

– Именно в этих перчатках была совершена кража. На них есть чернильный след и маленькая дырка с оборванной ниткой. Фома Юрьевич, они ваши? – спросил он у побледневшего астролога.

– Мои-и-и, – икнул в ответ астролог и, медленно поднявшись со стула, неуместно хихикнул.

Глаза его округлились, руки нервно пробежались по крупным пуговицам серой кофты, а редкие волосы, казалось, отлипли от головы и встали дыбом.

Да, да – это он взял дурацкую брошку! Подумаешь – событие! Феликсу вдруг стало очень весело. Постоянный страх, что его вычислят и в лучшем случае выгонят из дома, а в худшем – сдадут органам правосудия, наконец-то отступил.

– Мои-и-и, – еще раз икнул он и подошел к столу танцующей походкой. – Да, это я стащил брошь! И, если честно, не думал, что ее так быстро хватятся. Вы, Евдокия Дмитриевна, могли бы и не суетиться так! Но, конечно, вам же не терпелось приложить дорогущую побрякушку к платью! Шмотница!

– Попрошу без оскорблений, – строго сказал Тихон, останавливая Егора взглядом: тот уже собирался хорошенько встряхнуть враз обнаглевшего астролога.

– Фома Юрьевич, это действительно вы взяли брошь? – спросил Егор. – Если это так, то попрошу вернуть ее нашей семье. Я не собираюсь обращаться куда-либо по этому поводу…

– Надоели вы мне, надоели! – взвизгнул Феликс и топнул ногой. – Паршивые овцы и старые развратные дуры!

Теперь округлились глаза Акулины Альфредовны. Она уже было собиралась закричать, что все это клевета и как не стыдно порочить имя честного человека, но, услышав признание Пастухова, а также колоритное «старые развратные дуры», захлопнула рот и, теряя сознание, навалилась на плечо Ирмы. Этого никто не заметил, даже боевая подруга осталась безучастна – все смотрели на Феликса.

А Феликс вновь расплылся в улыбке и, излучая неподдельную радость, закружился на месте. Все неприятные события прошедших дней слайдами замелькали перед глазами. Вот ему в ухо дышит ненормальный Ежиков: «Желточки, желточки, отдай свои желточки!», вот Виолетта срывает с его головы любимую и трепетно хранимую накладку-паричок, вот она, юная соблазнительница со стройными ножками, бросает его – почти гениального человека – и уходит к неведомому молоденькому Курносову! А ведь как он ее желал, как надеялся!.. А вот сухонькая, уже седая Акулина Альфредовна, облаченная в короткую ночнушку, пристраивается к нему и задевает своей острой коленкой его ногу…

– А-а-а! – выдал Феликс и перестал кружиться. – Я… я… украл эту брошь! И отдал ее ей, – он ткнул пальцем в уже возвращающуюся к жизни Почечуеву. Та тут же вскрикнула и вновь погрузилась в обморок. – Или ей! – Феликс сначала ткнул пальцем в Ирму, а затем продемонстрировал ей свой длинный розовый язык. – Бе-е-е! – заблеял он, виляя задом.

– Он врет, он врет, я здесь совершенно ни при чем, – замотала головой Ирма.

Егор, понимая, что Пастухов явно теряет рассудок, резко поднялся. Необходимо отвести Феликса в комнату, возможно, там он придет в себя. Вернет брошь, и пусть катится на все четыре стороны!

– Ну, дела… – протянул Вадим.

– Кошмар! – выдохнула Евдокия Дмитриевна.

Увидев приближающегося Егора, великий астролог испугался. Криво улыбнувшись, попятился к широкому коричневому дивану, вскочил на него и вжался в угол. Замотал головой и истошно крикнул:

– Жук, жук, жук!!!

Егор в изумлении остановился и посмотрел сначала на Тихона, а затем на Дашеньку. О чем это он?

Дашенька пожала плечами и кивнула на телефонную трубку, лежавшую на небольшом столике около лестницы: мол, надо вызывать врачей, может быть, они вколют Пастухову какое-нибудь успокоительное – жалко же человека, ну, украл, с кем не бывает…

– Жуки, кругом жуки, – уже бормотал Феликс, усиленно стряхивая с себя несуществующих насекомых. – Ползают, гады, размножаются… везет же им…