Голливудские дети - Джеки Коллинз Страница 46

Фотограф – маниакального вида соблазнительная дама с рыжими мелко завитыми волосами – уговаривала его согласиться на это. Она была столь уверена в себе и говорила столь убедительно, что он сдался. В конце концов, ведь Слай позировал обнаженным для обложки «Вэнити Фэр», а Деми Мур даже сделала это своим любимым развлечением. Он хотел, чтобы фотография запомнилась. Да, эта фотография, без сомнения, запомнится!

Было странно видеть себя на яркой обложке общенационального журнала. Он чуть было не рассмеялся в голос. Его тело выглядело мускулистым и натренированным: сказывались постоянный бег и занятия в спортзале.

Заголовок на обложке был набран броскими красными буквами: «Бобби Раш своей мускулатурой вытеснил со сцены Папочку», статья Кеннеди Чейз.

Это его не обрадовало: ведь пресс-агент заверила, что упоминаний об отце в печати не появится.

Он вызвал по интеркому свою секретаршу.

– Бет, соедини меня с Эльспет, – попросил Бобби, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

– Она была здесь, но ушла, Бобби. Вызвать ее?

– Давай. Пусть идет прямо ко мне.

– Как только, так сразу.

Слегка напуганный, он открыл журнал и нашел статью. Там было еще шесть фотографий. Сперва он изучил фотографии, чтобы отсрочить чтение статьи, которая обещала быть не слишком приятной.

И в лучшие-то времена давать прессе интервью означало идти по извилистой тропе, полной неожиданности, а уж с такой изворотливой дамочкой это будет прогулкой по минному полю.

О'кей. Теперь он прочтет это. Глубоко вздохнем, оставим в покое заголовок и посмотрим, что она сочинила.

«Бобби Раш, бледная копия Большого Папы, Джерри, считает себя крутым и, разгуливая по студии, ведет себя так, словно она его собственная. Это единственная роль, которую он удачно играет, ибо в остальном, кажется, единственное, что он умеет, – так это красиво раздеться. Какая фигура, какой зад! Теперь мы все знаем это. Папочка может гордиться».

Дальше – хуже.

«Почему Бобби Раш стал звездой? Может быть, Большой Папочка использовал влияние своей клики в городе, где столь развит творческий непотизм, чтобы Бобби оказался тем, кто он есть?»

Он застонал и швырнул журнал в дальний угол. В ту же минуту Бет просунула голову в дверь.

– Что-нибудь не так, Бобби?

Он попытался ответить легко, хотя внутри у него все бурлило.

– Нет. Меня только что изобразили главной задницей года – что же тут может быть не так?

Бет выразила приличествующие случаю соболезнования.

– Мне очень жаль.

– Тебе жаль. Где, черт возьми, Эльспет?

– Едет сюда.

Это было нечестно. Все это интервью было сплошными нападками и сомнением в его актерской и человеческой самостоятельности. Кеннеди Чейз намекала, что единственной причиной его успеха были его родственные связи, и без устали превозносила Джерри. Этот сукин сын под ее пером был просто святым.

А ведь она могла бы знать правду: знать, что он, Бобби Раш, добился успеха лишь благодаря своему тяжкому труду и ничему больше, и что Джерри был бы счастлив, если бы Бобби навеки остался в его тени.

Но нет – правда не интересовала Кеннеди Чейз. Она хитростью выманила у него интервью и при этом еще выставила его в идиотском виде.

Он чувствовал себя так, словно его предали. Насколько он помнил, он совершенно безукоризненно вел себя по отношению к этой женщине, и все же по какой-то непонятной причине она решила облить его грязью.

Эльспет вошла в его офис, плотно сжав губы и с хищным выражением на лице. У нее в руках был экземпляр «Стайл Ворз» и, сунув журнал Бобби под нос, она заявила:

– Я прочла это. – Бобби не успел вставить ни слова. – И никогда больше не буду сотрудничать с этим журналом. Я в ярости!

Она в ярости! А он? Кажется, звезда здесь он?

– Эльспет, – ровно сказал он, – как это произошло? Мне казалось, нас заверили в том, что имя Джерри не будет упоминаться. Именно поэтому я предоставил им фотографии и выделил целый день.

– Откуда я знаю? – Эльспет говорила так, словно она не имела к этому никакого отношения. – Ты видел, что эта сука написала обо мне? Она сказала, что я непрофессиональна!

– Мне плевать, что она написала о тебе! – огрызнулся он. – Ты обязана контролировать прессу. Что здесь произошло?

– Я профессионал! – горячо заявила Эльспет. – Как думаешь, могу я подать в суд?

– Сосредоточься на главном, – серьезно сказал он. – На мне. Все в городе прочтут это. Я выгляжу ублюдком.

– Я не виновата. – Эльспет покачала головой, стремясь, по-видимому, убедить в этом себя саму. – Я договорилась о первом интервью, но ты не появился.

– Я не появился потому, что ты не сообщила мне о нем.

– Что бы там ни было, – непоследовательно заявила Эльспет, – Кеннеди Чейз должна была приехать еще раз и провести с тобой день.

– Я рассказал тебе, что произошло, и ты должна была разобраться.

– Я звонила в редакцию, – сообщила Эльспет, – и они заверили, что она уже располагает всей необходимой информацией.

– Естественно, – едко заметил он. – Она просмотрела материалы обо мне, выудила оттуда все самое неприятное и решила, что лучше всего сработает тема отца.

– Все уже сделано, – равнодушно заметила Эльспет. – Менять что-либо уже поздно.

– Это все, что ты можешь мне сказать?

– Ты не можешь всегда рассчитывать на доброжелательное отношение прессы, Бобби.

Он терял терпение.

– Тебе что, не ясно, о чем я говорю? Я понадеялся на тебя, а ты меня подвела.

– Больше этого не повторится, – сдавленно произнесла она.

Ему очень хотелось уволить ее, но Бобби еще не научился быть грубым, несмотря на то, что насмотрелся, как обходился с людьми его отец. Великий Джерри Раш обожал увольнять людей.

Вышвырни эту задницу!

Дай тупой дуре двухнедельное жалованье и выкинь ее вон!

Дрянь! Избавься от него!

Да, Джерри прекрасно умел вышвыривать людей за дверь.

Бобби закрыл журнал и кинул его на стол.

– О'кей, Эльспет, по-видимому, здесь я ничего не смогу сделать.

– По-видимому, да, – равнодушно согласилась она. Он хотел, чтобы она вышла из офиса, прежде чем он выйдет из себя. Ей на все было наплевать, кроме того, как в статье отозвались о ней.

День выдался тяжелый. Утром он был там, где предполагалось проводить натурные съемки, позже у них было совещание, после которого в течение двух часов проходило окончательное распределение ролей. Распределять роли Бобби всегда было трудно – он хотел бы дать работу всем, кто к нему обращался, он слишком хорошо помнил, что значит получить отказ после прослушивания. Господи, да это хуже всего! Заходишь в комнату, где множество людей устало – ведь они весь день отбирают актеров – смотрит на тебя. Затем – минута напряженного молчания. Наконец ассистент объявляет твое имя, и тебе нужно за три минуты произвести на них наилучшее впечатление. Черт знает что!