Личные мотивы. Том 1-2 - Александра Маринина Страница 46

– Ну что ж, спасибо.

Настя поднялась, вслед за ней встал со своего места Алексей, но Фридман протестующе замахал руками.

– Куда?! Куда это вы собрались? А фирменные Раечкины баклажаны с грецкими орехами и чесноком? Вам нужно только немножечко подождать – и все будет готово! Нет, я вас не отпускаю, даже слышать ничего не хочу. Это будет непростительной ошибкой, если вы уйдете от нас и не попробуете Раечкины баклажаны.

Настя с мужем принялись отнекиваться, стараясь быть предельно вежливыми, но их старания успехом не увенчались.

– Вы таких баклажанов никогда и нигде не покушаете, только в нашем доме, – увещевал их Фридман. – Вы, наверное, в общепите кушаете?

Пришлось признаться, что так оно и есть. Конечно, а где же еще им питаться?

– Как – где?! – возмущенно воскликнул Яков Наумович. – Вы же у Коли живете, у него такие повара! У него же самые лучшие во всем городе повара, лучше его поваров только моя Раечка! Зачем вы ходите в какой-то общепит, когда вы живете у Коли! Короче, ничего не хочу слушать, сейчас мы пойдем с вами в сад, я вам покажу, что у нас там растет и цветет, а потом мы сядем за стол и будем кушать. И никак иначе быть не может.

Они сдались и покорно пошли осматривать сад.

Баклажаны действительно оказались очень вкусными, и от Фридманов Настя и Леша возвращались, еле передвигаясь от сытости.

– Давай пройдемся по набережной, растрясем еду, – предложил Алексей.

Настя согласилась. До набережной было минут двадцать ходу, но она шла с удовольствием, чувствуя, как постепенно спадает с нее сытая вялость. Едва они сделали несколько шагов вдоль парапета над пляжем, как наткнулись на паренька с обезьяной Гераклом. Паренек тут же стал предлагать им сфоткаться.

– Да мы уже вчера снимались, – с улыбкой сказала Настя.

Парень посмотрел на нее более внимательно и вдруг широко и радостно улыбнулся.

– Ой, вы же моя любимая клиентка! Я вас два года ждал!

Значит, невелики у него заработки, если столько, сколько Настя ему вчера заплатила, он за один раз уже два года не зарабатывал. Обезьянка вдруг прыгнула к Насте на грудь, обняла ее тоненькими лапками за шею и крепко прижалась. Настя от умиления чуть не расплакалась и неожиданно заметила, какой усталый, измученный вид у парня и какие грустные у него глаза. Видно, нелегкий это труд – целыми днями мотаться в поисках клиентов по набережной с обезьяной в руках. Пареньку было лет семнадцать-восемнадцать, худенький, низкорослый, он выглядел как будто недокормленным и в целом чем-то очень походил на обезьянку с гордым мощным именем Геракл.

– Это твоя обезьянка? – спросила она.

– Моя, – кивнул парень.

– А зимой как же?

– Живет со мной дома, – он снова улыбнулся.

– А попугай чей?

– В аренду взяли. Сезон закончится – вернем. А хотите, я вас еще бесплатно сфоткаю?

– Да нет, – отказалась Настя, – спасибо, больше не надо.

– Ну хотите – поснимайте Геракла, я денег не возьму, вы своей камерой снимайте, я его подержу. Хотите? Нет, правда, вы моя самая любимая клиентка.

– Спасибо, не нужно. Ну счастливо, удачи тебе.

Настя погрустнела, ей было отчаянно жалко и пацана, и Геракла.

– Ну конечно, – проворчал Чистяков, – ты у него самая любимая, кто бы сомневался! Он не соврал, он такую лохушку, как ты, два года не встречал.

– Леш, ему зверей надо содержать и кормить, и самому питаться, и вообще как-то жить. Он же целый день толчется на этой набережной, людей ловит, в глаза им заглядывает, предлагает сфотографироваться, и на руках все время обезьяненок, который тоже не сидит спокойно. Представляешь, как он устал? И как ему все это обрыдло? Да пусть он на наши деньги хоть поест досыта, животное накормит и какие-то долги раздаст. Нет, Леш, мне этих денег совсем не жалко, наоборот, я рада, что все так вышло. Зато сколько радости мы ему доставили, представляешь?

Алексей обнял ее за плечи и вздохнул:

– Асенька, ты становишься сентиментальной. Это к старости, не иначе.

– Не смей говорить мне о старости! – рассердилась Настя.

– А чего ты так боишься? – удивился он. – Старость – это естественная вещь, никому не удалось ее миновать, кроме тех, кто умер молодым. И нечего ее бояться, я тебе это уж сколько лет объясняю, а ты все сердишься.

Она молча прижалась к плечу мужа. Как хорошо, что он рядом, и вообще хорошо, что он есть в ее жизни.