Секретные поручения - Данил Корецкий Страница 46

Следовательно — что? А то, что единственная штука, которая поможет обезопасить тебя на все случаи жизни, — это контркомпромат. На кого угодно. И слава Богу, что Порохова такая, какая она есть: красивая сексуальная баба, которая во всем идет до конца. Такой никогда не завалить Коржова… Хотя… Как бы она себя повела, оказавшись в положении, в которое сотни раз ставила других? Стреляться или вешаться рыжая не станет, это точно. А может, и вообще не испугается: мол, показывайте, дело-то естественное, стесняться нечего, а народу посмотреть приятно! Да, совсем люди утратили стыд…

…Молодой человек в просторном костюме-двойке постучал и несколько секунд вежливо потоптался перед дверью, прежде чем войти.

— Стол накрыт, — объявил он.

Богомазов, Коржов и Полунин молча подождали, пока Президент выставит свои кости в вертикальное положение, и только тогда поднялись. Ивана Федоровича, похоже, раздражало это молчание. Сегодня все его раздражало — и все казалось подозрительным.

Разговор продолжился в столовой, здорово напоминающей какую-то из декораций к «Сибириаде», — не хватало только больших рыжих тараканов, шныряющих под нестругаными лавками. Любовь Ивана Федоровича ко всему истинно русскому в последнее время разливалась шире и шире, нередко выходя из берегов.

— …Вы понимаете, я собрал вас троих не для того, чтобы сказать несколько исторических фраз, — проворчал Президент, разламывая птицу вдоль грудины. — «Отечество в опасности» и все такое… Прежде чем перейти к общему, надо разобраться с частным. Частное в данном случае — это полковник Миролевич, продавшийся с потрохами нашим… да, нашим врагам. Он предатель. Не первый и не последний случай. И далеко не единственный. Но один из вас его протежировал, другой — соглашался с первым, а третий — смотрел на все это и моргал. Что прикажете думать мне сейчас?..

— Но Иван Федорович!.. — на всякий случай воскликнул Богомазов, который пока что не располагал другими, более удачными мыслями.

— Или это обычная некомпетентность, — продолжал Президент, — или… Что это?

«Заговор», — продолжил про себя Полунин. Заговор всей страны, две трети обитателей которой считают подержанный «Форд» цвета обезьяньей жопы символом высшего успеха, а годовой доход в пятнадцать тысяч долларов — поистине дьявольским соблазном, от которого их не удержат ни закон, ни мораль. Да что там… Приходи и соблазняй на здоровье! Вечная история о мужике из чеховского рассказа, уворовавшем болт на железной дороге. Заговор собаки, ни разу не наедавшейся досыта, — против кило сарделек.

— Я думаю, это общая наша беда, с которой надо бороться вместе, — произнес Богомазов вслух.

— Общая? — Президент поднял брови. — Подбор членов правительства осуществляет его председатель. А вы были полностью согласны с кандидатурой насквозь коррумпированного генерала!

Богомазов удрученно замолк. Покорность смягчала Хозяина.

— Это не первый случай! — изуродованная рука хлопнула по столу. Подпрыгнули тарелки, звякнул хрусталь. — Пока речь шла о членах лицензионных комиссий, о директорах предприятий, руководителях информационных компаний и спортивных тренерах, эту напасть еще можно было пытаться лечить, так сказать, «амбулаторно». Но когда очаг заражения распространяется и на правоохранительные органы… По-моему, хирургическое вмешательство просто необходимо…

Богомазов и Полунин кивнули, соглашаясь. Теперь следовало поддержать Хозяина конкретным дельным предложением, но сделать этого они не могли и ожидающе повернулись к Коржову. Тот был докой в подобных делах и блестяще оправдал ожидания коллег.

— Надо разработать специальную долголетнюю программу по борьбе с коррупцией.

Пусть ФСБ внедрит своих агентов в правоохранительные органы, преступные группировки, коммерческие структуры — везде, куда только можно! Это позволит получить полную картину коррумпированных связей на всех уровнях и провести показательные процессы по всей стране!

Богомазов и Полунин внимательно следили за реакцией Президента. Тот одобрительно кивнул.

— Хорошая мысль, — солидно прогудел премьер. — А назвать программу можно так:

«Чистые руки».

— Правильно, — лицо Президента разгладилось. — Именно чистые руки. И холодное сердце. Или голова?

Не высказался один Полунин. Получалось, что он вроде не одобряет рассматриваемую идею, во всяком случае, у Президента вполне могло создаться такое впечатление.

Этого допускать нельзя.

— Только как бы на местах не похерили все эти разоблачения…

Полунин озабоченно почесал за ухом.

— Такая опасность есть, — согласился Коржов. — Поэтому надо взять работу агентов под строгий контроль. Пусть копии их сообщений поступают в Москву, а сотрудники центрального аппарата регулярно выезжают на места для контрольных встреч.

Координацию программы я могу взять на себя.

— Бери! — разрешил Президент и улыбнулся. — А бекасы сегодня хороши!

Атмосфера разрядилась, и обед прошел совершенно замечательно.

* * *

Тиходонск, 17 мая 1996г.

Разувшись, Денис спрятал туфли в шкафчик, достал шлепанцы и запер дверцу. У Джоди дурная привычка грызть обувь и носки; отучить ее от этого можно, только вложив однажды внутрь носка ручную гранату.

— Я не опоздал? — крикнул Денис.

— Нет, — отозвалась с кухни мама. — У меня еще не готово… С чем тебя можно поздравить?

Денис сделал вид, что не расслышал. Поздравлять было не с чем: ни его, ни тем более ее.

Он взял сумку и тихо прошел в свою комнату. Сел в кресло. Достал зачетку, раскрыл. За пять лет учебы яркий апельсиновый цвет обложки стал дымчато-рыжим — примерно как шерсть у Джоди. Страницы уже не так плотно прилегают друг к дружке, они покоробились под нажимом перьевых, шариковых и капиллярных ручек: «зачет», «хор», «отл»… У некоторых преподавателей рука очень тяжелая, по канавкам на бумаге их роспись можно рассмотреть в нескольких следующих семестрах.

На фотографии, наклеенной чуть мимо квадрата-трафарета, — почти чужое лицо. Пять лет, мама родная!.. Неоформившийся, каплевидный нос. Несколько чахлых кустиков растительности на подбородке и над верхней губой (в том далеком 91-м Денис мог позволить себе бриться раз в неделю). Взгляд напряженный, нарочитый какой-то.

Позже по таким глазам Мамонт учил его выделять из коллектива интересующего объекта «потенциальных говорунов» — людей неуверенных в себе, замкнутых, но при грамотном подходе готовых раскрыться, как мехи саратовской гармошки.

Все страницы, за исключением последней, — исписаны, подписаны помощником декана товарищем Ашотом Меликяном и проштампованы гербовой факультетской печатью.

Обучение окончено, остались только госэкзамены. А сегодня был День Купца — распределение, попросту говоря. Многие волновались: как-никак решается судьба…