Доброе лицо зла - Алексей Макеев Страница 46

Совсем близко, почти над ухом, запела малиновка. Ее незатейливая песенка гармонично сливалась с хором цикад и тихим журчанием неширокого рукава Чертановки. Надо отдать должное ребятам: местечко они выбрали просто превосходное. Лев тихо усмехнулся: надо же, знаешь, что громадный город совсем рядом, но поверить в это трудно. Он аккуратно, чтобы не захрустеть сухой веткой, переменил положение тела. А то в левую подмышку стала больно впиваться кобура его десятизарядного «штайра», чудесной австрийской полуавтоматической машинки, хищно-изящной, как черная пантера. Из этого любовно и тщательно пристрелянного пистолета Гуров с пятидесяти метров попадал в спичечный коробок. Из десяти раз – десять.

Станислав тоже был при стволе, табельном «ПМ». Крячко стрелял вполне прилично, хотя в их тандеме признанным стрелком и снайпером был, конечно, Лев.

Гуров и настоял на том, чтобы взять оружие. Зачем? Лев сам толком не знал, по его сценарию стрельба не предусматривалась. Но Гуров привык прислушиваться к предчувствиям, это вообще характерно для людей, сопряженных с риском профессий. Вот он и прислушался! К тому же полковник Гуров не мог забыть, как около года назад, расследуя головоломнейшее дело об убийстве директора специнтерната «Палестра», он оставил «штайр» в сейфе. В результате пришлось купаться в воде Битцевского водохранилища, что совсем неподалеку, а преступника он тогда упустил. Правда, ненадолго упустил, но… С тех пор Лев Иванович с некоторой настороженностью и недоверием относился к окрестностям Битцы. Так что «штайр» не помешает. Кстати, Виктор на его шуточный вопрос: «Может, стоит оружие прихватить?» тогда, в понедельник, когда все только начиналось, очень серьезно ответил: «Пока не стоит». Тут ведь ключевое словечко – «пока»! А сегодня уже не «пока», а «теперь, здесь и сейчас». Да и окончание вчерашнего разговора, где «рыцарское вооружение» упоминалось, сыграло свою роль.

Он вновь пристально пригляделся к тому, что делалось на полянке. Да ничего особенного! Около пятидесяти молодых парней и девушек. Веселые и нарядные, в красочных костюмах, похожих на средневековые. Ну да, «все должно быть исторично». Развели несколько небольших и очень аккуратных костров, в специально выкопанных ямках, чтобы ненароком не поджечь местную растительность. Не сломали ни единого кустика, ни веточки – подбирали только сушняк. Переговариваются о чем-то своем, перебрасываются шутками, смеются. Приятное впечатление производят, никакой агрессивности, ни малейших признаков тупого хамства, часто свойственного молодежным компаниям. Нет пьяных, хотя некоторые слегка выпивши. В двух группках что-то поют под гитару, негромко, чтобы не мешать другим. И мелодично. А вон две очень ярко и необычно одетые девушки танцуют какой-то сложный и явно старинный танец. Вот к ним присоединились двое парней. Красиво танцуют! Словом, общаются «Дети тумана». Причем видно, что общение друг с другом доставляет им неподдельное удовольствие. Кто-то с подъемом читает стихи, видимо, собственного сочинения. Трое парней отошли чуть в сторонку, вытащили из красивых ножен мечи, поразительно похожие на настоящие, и что-то бурно обсуждают, вероятно, сравнивают достоинства своего оружия. Обещанный Пашей-Кирданом турнир начнется, по всей видимости, позже. А сейчас вроде как разминка, смотр нарядов и экипировки плюс все прелести неформального общения единомышленников.

Так, теперь стоит прикинуть, кто же тут ему знаком, хотя бы заочно, по фотографиям. Хотя почему только заочно? С этой красавицей он беседовал лично двое суток назад. Гуров внимательно посмотрел на Иконникову. Да, хороша по-прежнему, только вот лицо осунулось и в глазах лихорадочный блеск, даже отсюда заметно. Стоит Мария рядом с высоким темноволосым мужчиной и о чем-то разговаривает с ним. Явно неприятном обоим собеседникам.

Понятно. Это и есть Сергей Пугачев. Собственной персоной. Наконец-то Гуров его вживую лицезреет. Его прижало еще посильнее, чем Иконникову. Лицо бледное, искривлено злобноватой гримасой. Но даже сейчас производит впечатление «молодого человека из хорошей семьи». Лев Иванович терпеть не мог этого выражения уже потому, что оно неявно подразумевает, что все остальные – из плохих.

Надо же, какой диссонанс: все вокруг радуются и улыбаются, а эта пара… Ничего, вскорости Лев сведет с Пугачевым более тесное знакомство, тогда Сереженьку совсем перекосит!

Возможно, что и королеве красоты настроение испохабить придется, хоть оно у Марии без того не блестящее.

Ага! Вот и еще один заочный знакомец нарисовался: Паша-Кирдан. Ох, и глупая же у него физиономия! Но характерная и запоминающаяся, а это далеко не всегда достоинство! Станислав проявил шустрость и прыть, быстренько нашел экипаж ППС, выезжавший по вызову в прошлое воскресенье. И парни на принтерных распечатках, показанных им Крячко, мигом опознали одного из участников знаменитых посиделок, на которых поднесли не только им, но даже их собаке. А распечатки-то со снимков, сделанных Виктором Алексеевичем в тульской электричке! Отлично! Это козырь, и сильный. Паше будет очень непросто ответить на вопрос, что он делал в одном вагоне с Покровским как раз в тот момент, когда тот готовился вышвыривать под откос пакет с долларами. То, что он оказался там случайно и торопился в Тулу за новым самоваром, Паша пусть своей бабушке рассказывает. Нет, для суда такая отмазка сойдет, опровергнуть ее невозможно, но мы-то не судьи, мы сыщики.

Но что же такое втолковывает Мария Иконникова совсем уж побледневшему, явно с трудом держащемуся на ногах Пугачеву?! Ведь, того и гляди, парень в обморок хлопнется!

А если бы полковник Гуров каким-то чудом узнал, что творится сейчас в голове Сергея Пугачева! Сергей не просто плохо себя чувствовал, он боялся, что вот-вот сойдет с ума. Мир в его глазах стремительно распадался на фрагменты, он видел окружающее клочками, урывками. Последние три дня повлияли на него не в лучшую сторону. А сегодня утром, когда они собирались ехать сюда, Волчонок окончательно добил его. Сообщил о смерти Петьки Забалуева и дал понять, что приложил к ней руку. Только теперь Пугачеву стала ясна дьявольская изощренность замысла этого человека. Воля Пугачева, которой он, не без основания, гордился, была почти полностью подавлена. Ведь получается, что Забалуева убили по его наводке!

И все же последний удар наносила ему сейчас Мария. Бог мой, как же глупо оказаться зависимым от взбесившейся на почве ревности самки! Сейчас он ненавидел свою бывшую любовницу лютой ненавистью. Хоть бы она сдохла, что ли! Она, а не Петька! Или заболела, перестала глаза мозолить и все дело ставить под угрозу.

– И не думай, что вывернешься, выскочишь сухим из воды! – Ее визгливый от злости голос ввинчивался под основание черепа, как тупое сверло. – Я этого не допущу! Не быть тебе с сучкой Светкой! Прикрывайте свою лавочку, иначе… Я ведь могу и в ментовку обратиться, раз ты никаких резонов не понимаешь!

Не надо бы Иконниковой этого делать.

Хотела припугнуть, но Пугачев-то принял ее слова за чистую монету!

– Не так легко ее, лавочку, свернуть, – злобно прошипел он. – Ведь ты, идиотка ревнивая, ничего толком не знаешь, одни обрывки.