Кофе с перцем - Екатерина Красавина Страница 46

Она снова стала ходить на курсы актерского мастерства. И здесь, в коридорах эстрадно-развлекательного центра «Московские огни», где проходили занятия, ее увидел и пригласил в свой театр «Марионетки» Сипаев Андрей Владимирович.

Первая их встреча была очень смешной. Он налетел на Ларису в коридоре, чуть не сбил с ног и тут же замер, не отрывая взгляда от ее лица. Лариса усмехнулась: она собиралась обойти этого человека, но он неожиданно схватил ее за руку.

— Вы актриса?

— Нет. — Лариса хотела высвободить руку, но он только сильнее сжал ее.

— Я сделаю из вас актрису!

Лариса подняла брови и посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней, откровенно скептическим взглядом. Он был маленького роста, лыс, как женская коленка. И только по бокам головы волосы воинственно торчали в разные стороны. Глаза его до такой степени выцвели, что трудно было установить их первоначальный цвет. То ли светло-серые, то ли светло-голубые. Полные губы, крючковатый нос и невнятная речь. Костюм болтался на нем, как на вешалке, но взгляд был острым и проницательным.

— Я — Сипаев. — Мужчина сказал об этом с таким видом, словно объявил, что он — Наполеон или папа римский.

Ларисе это имя ни о чем не говорило.

— Боже мой, — заволновался мужчина. — Так вы, милочка, не знаете театральной Москвы! Мое имя известно каждому театралу. Спросите любого, кто такой Сипаев, и вам ответят. У меня свой театр!

Лариса по-прежнему была настроена скептически.

— Вы куда сейчас идете? — задал ей вопрос Сипаев.

— В студию к Рослину.

— Александру Вениаминовичу? Это мой старинный друг. Запишите мой телефон. И обязательно позвоните. Визитки кончились. — И Сипаев похлопал себя по карманам. Лариса сильно сомневалась, что они у него вообще были.

Лариса достала из сумочки записную книжку и записала телефон.

— Все? — с легкой улыбкой спросила она.

— Пока да, — на полном серьезе ответил ее новый знакомый.

Лариса забыла об этом разговоре, но через неделю Сипаев сам разыскал ее и спросил, почему она не позвонила ему. «Была занята», — ответила Лариса. «Так не годится, — строго сказал Сипаев. — Уговор есть уговор!» Лариса хотела возразить, что она ему ничего не обещала и они ни о чем не договаривались. Но почему-то промолчала.

— Ну так как? — не унимался Сипаев. — Когда мы с вами встретимся?

Лариса поняла, что от нее не отстанут.

Она раскрыла свой органайзер и сделала вид, что внимательно изучает его.

— Давайте послезавтра.

— Завтра, — отрезал Сипаев. — В девятнадцать ноль-ноль. Я жду вас в театре «Марионетки».

Лариса хотела спросить, где он находится, но подумала, что тем самым смертельно обидит Силаева.

— Вам надо будет проехать… — И Сипаев подробно объяснил ей дорогу.

— Хорошо, завтра я буду, — вздохнула Лариса.

— Зачем же вздыхать, милочка? Вы еще так молоды, — и Сипаев слегка похлопал ее по руке.

Театр «Марионетки» располагался в самом центре Москвы. В одном из очаровательных старинных переулков. Сипаев репетировал в зале. Когда Лариса тихонько подошла к нему, он указал ей на место рядом с ним. Она села, скрестив ноги.

— Репетируем Расина. «Федру», — шепотом сказал он. — Посмотри. А потом скажешь: понравилось или нет.

Лариса смотрела во все глаза. Постепенно процесс репетиций увлек ее. Сипаев отдавал краткие указания, которые были абсолютно в «тему» и к месту. После репетиции худрук пригласил ее к себе в кабинет. Это была небольшая комната, производившая впечатление кладовки, куда отнесли всякий ненужный хлам. Здесь стояли какие-то большие картонные коробки, старые стулья, две кадки с тощими пальмами, старинная швейная машинка «Зингер». Лариса осматривалась в поисках места, куда она могла бы сесть.

— Садись сюда, — и Сипаев вытащил откуда-то из-за спины стул без спинки, обитый темно-синим бархатом.

Лариса села на краешек стула. Сипаев сидел за круглым столом, заваленным бумагами и афишами.

— Ну как?

— Понравилось.

— Ты идешь работать ко мне.

Ларисе было немножко смешно, что Сипаев говорит об этом, как о уже решенном деле, не спрашивая ее согласия. Но она подумала, что это может быть неплохим началом ее актерской карьеры. Она научится держаться на сцене, ей «поставят» игру. А потом… будет видно.

— Иду, — подтвердила Лариса.

— Завтра мы приступаем к репетиции новой пьесы по роману Набокова. Называется «В поисках „Машеньки“. Читала „Машеньку“?

Лариса покачала головой.

— Восполним этот пробел, — и Сипаев протянул ей книгу Набокова. — Вот. Ознакомься. К завтрашнему дню ты должна прочитать ее. Понятно?

— Да.

— И запомни: дисциплина превыше всего!

Лариса поняла, что напускное балагурство худрука «Марионеток» — отчасти маска, отчасти поза. Что на самом деле это умный, цепкий человек, имеющий обо всем свое понятие и мнение.

Придя домой, Лариса приготовила себе ужин на скорую руку, налила чашку крепкого кофе и принялась за чтение. Машеньки в книге не было. Это была героиня, вокруг которой строился сюжет. И не более того. «Интересно, кого я буду играть, — подумала Лариса. — Тень отца Гамлета?» И вдруг ей стало любопытно, что придумает Сипаев. Как он сделает пьесу по этой непростой книге. Лариса встала с дивана и посмотрела на часы. Половина первого ночи. Она подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. Лоб горел, а стекло было прохладным.

Лариса глубоко вздохнула. Неужели ее давняя мечта — стать актрисой — наконец-то начинает сбываться? Она разделась и легла спать, заведя будильник на девять часов.

— Как Набоков? — спросил ее на другой день Сипаев.

— Увлекает.

— Как Машенька?

— Ее там нет.

— Правильно!

— И кого я буду играть? — с некоторой ехидцей спросила Лариса.

— Машеньку!

— Как?

— Я все продумал. Ты будешь присутствовать при диалогах героев. И мимикой выражать свое отношение к их разговорам.

— Немая героиня?

— Можно сказать и так.

— Разве это интересно? Здесь нечего играть!

— Ничего подобного! — возразил Сипаев. — Холли Хантер в «Пианино» не произнесла ни одного слова за весь фильм. Но это не помешало ей получить Оскар как лучшей актрисе. Мимика и пластика играют важную роль в арсенале актерских средств. Запомни это!

Во время репетиций «Машеньки» Сипаев часто по нескольку раз терпеливо объяснял Ларисе: где она должна стоять, что делать, когда поворачивать голову, смеяться, всплескивать руками. Он буквально разжевывал ей роль, стараясь, чтобы она прочувствовала свою задачу изнутри. Лариса ощутила странное пьянящее чувство сцены. В театре ей нравилось все. Он стал для нее вторым домом. А может быть, и первым.