Свидетели живут недолго - Наталья Александрова Страница 46

Спокойно проработав в понедельник полный рабочий день,Марьяна не спеша вышла из офиса и направилась к ближайшей станции метро. Ейхотелось узнать, спустится ли кто-нибудь из следивших бандитов за ней.Останавливаясь перед витринами магазинов, она применила старый испытанныйприем, который видела во многих кинофильмах: посмотреть в стекло, есть ли заней слежка. И она увидела, что темно-красная «тойота» осталась где-то сзади, аза ней, ничуть не скрываясь, идет ее знакомый олигофрен, ну, понятно, Васенькаже за рулем. Это-то было еще ничего, к своим бандитам Марьяна уже привыкла, ноее интуиция, ее внутренний звоночек подсказал ей, что, кроме олигофрена, у неееще есть неприятности. Чуть в стороне от дебила шел молодой мужчина, и,несмотря на его беззаботный вид, Марьяна сразу же угадала в немзаинтересованное лицо. Она вспомнила, что как-то уже видела этот характерныйповорот головы и честный, даже слишком открытый взгляд. И было это недавно. Ктобы это мог быть? Высокий, широкие плечи, развитые мускулы, но не накачанный.Одет обычно, неброско и недорого. Все ясно – это милиция. Эта старая креветкаГромова приставила за ней слежку. Не зря у Марьяны было так неспокойно на душепосле разговора с ней. Вот ведь зараза, наверняка возраст уже пенсионный,сидела бы дома, так нет, горит на работе, борется с преступностью до последнеговздоха!

Ну ладно, одним больше, одним меньше, арестовывать милицииее сейчас не за что, Итальянец прав, преступлений она никаких не совершила, аот слежки она уйдет, обязана уйти.

Дома мать показала ей повестку, которую нашла утром впочтовом ящике. В повестке было сказано: явиться к следователю Громовой в 10.00в среду. Это хорошо, что в среду, подумала Марьяна, если бы завтра, во вторник,было бы сложнее. Громова стала бы ее разыскивать, звонить по всем телефонам,забеспокоилась бы. А к среде так или иначе все решится.

Марьяна поужинала с родителями, посидела с ними утелевизора, с грустью отметила про себя, какие они стали старенькие, –что-то на нее нашло сегодня сентиментальное настроение. Если все кончитсяхорошо и у нее будет куча денег, она найдет способ помочь родителям. О том, чтобудет, если все кончится плохо, она не хотела думать.

Во вторник, учитывая, что Богданов уже завтра должен былотправляться в командировку, Надежда с Валей по очереди сидели у осциллографа,надеясь увидеть что-нибудь важное. И ожидание увенчалось успехом. После обеда,когда возле монитора дежурил Валя, он вдруг возбужденно замахал Надежде рукой:

– Смотри, смотри, какая кривая интересная! Как это послефильтра мог такой уровень помехи сохраниться?

Надежда, оценив его конспиративный талант, бросилась черезвсю комнату к осциллографу, по дороге чуть не сбив с ног изумленную Полякову,пробурчавшую:

– Подумаешь, кривая! Совсем, что ли, у вас крыша поехала,такие дела в институте творятся, а они прилипли к осциллографу!

Отпихивая Валю, Надежда уставилась на экран. В кабинете уБогданова сидел дядя Вася. Он что-то явно внушал Богданову, подробно егоинструктируя. Богданов внимательно слушал, ничего не записывая, но,по-видимому, иногда что-то повторял вслух. Затем, закончив инструктаж, дядяВася достал из своего чемоданчика бутылку и передал Богданову. Тот взял бутылкув руки с невероятной осторожностью, как будто в руках у него была бомба, досталключи от сейфа и открыл его, предварительно осторожно поставив бутылку на сейф.Надежда вопросительно посмотрела на Валю.

– Что это за бутылка такая? – спросила она шепотом.

– Коньяк. Армянский. «Арарат». – Он присмотрелся ещевнимательнее и добавил: – Пять звездочек.

Богданов осторожно убрал бутылку в сейф и спрятал ключи вкарман. Дядя Вася о чем-то спросил его, и Богданов показал ему лежавший настоле тубус для свернутых в рулон чертежей.

– Ясно, – прокомментировал Валя, – он показал, вчем завтра эту бутылку вынесет через проходную.

– А зачем тубус, он же начальник, может что угодно выносить,его же не проверяют?

– На всякий случай, чтобы ни у кого никаких вопросов небыло.

– А почему ты думаешь, что завтра он ее понесет, а несегодня?

– Потому что здесь у него сейф и надежнее в этом сейфе дозавтра хранить, а потом уж в тубус – и в путь-дорогу.

– Но мы за ним сегодня еще понаблюдаем, может, он ее сегодняунесет? Но все-таки что же это за бутылка такая?

– Не знаю, не знаю, судя по предосторожностям, хорошийдолжен быть коньячок.

– Похоже, что все дело в этой бутылке, – задумчивопроговорила Надежда.

Они до конца рабочего дня по очереди наблюдали за экраном,но больше ничего интересного не произошло. Богданов ушел домой, оставив бутылкув сейфе, а тубус на столе. Валя и Надежда тоже собрались было идти, но вдругНадежду осенила еще одна идея.

– Пойдем-ка снова туда, к камере.

Они вошли в комнату, где установили телекамеру. Надеждапроследила прокладку телефонного кабеля и удовлетворенно хмыкнула:

– Так я и думала. Этот кабель к Богданову в кабинет идет.

Она достала из кармана маникюрные кусачки и перекусилакабель в таком месте, где обрыв не бросался в глаза. Валя покачал головой:

– Ну, мать, ты даешь! Прямо партизанскую войну ведешь. Покакоммуникации разрушаешь, а потом что, поезда начнешь под откос пускать?

– Они первые войну начали. Ты вспомни, как они меня чуть вшахту лифта не сбросили.

Валя снова придвинул ящик к вентиляционному люку, взобралсяна него и внимательно рассматривал некоторое время письменный стол Богданова.Затем он повернулся к Надежде:

– Есть идея.

У себя в отделе они нашли пустой тубус для чертежей, вточности такой же, какой лежал на столе Богданова. Валя взял его с собой. Подороге зашли в винный магазин и, несмотря на жуткую цену, купили бутылкупятизвездочного «Арарата».

– Ну все, Валентин, до завтра, мне действительно домой пора,чувствую, Саша сегодня обязательно спросит, почему я стала задерживаться наработе так часто. Боюсь, наши дамы уже решили, что у нас с тобой роман.

– Ну, роман не роман, а времени мы проводим вместе гораздобольше, чем со своими спутниками жизни.

– Вот-вот, не знаю, как твоя жена к этому относится, а уСаши скоро терпение лопнет.

Войдя в квартиру, Надежда в ужасе застыла на пороге. Изкухни доносился жуткий грохот.

– Саша, – закричала Надежда, – это ты там?

В ответ ей донесся только звон бьющейся посуды. Надеждасхватила первое, что попалось под руку, а это оказался старый мужнин ботинок, икинулась на кухню. Там царил жуткий разгром. На полу валялись сброшенные сполок кастрюли, разбитые чашки, рассыпанные макароны и крупы, и среди всегоэтого ужаса совершенно осатаневший Бейсик гонялся за мышью. Шерсть на немстояла дыбом, так что незнакомый человек мог бы его принять за персидского илиангорского кота, а в глазах его плескалась такая радость жизни, которую Надеждане видела с самого возвращения в город осенью.