Итальянский сапог на босу ногу - Марина Белова Страница 45

– Подруги?

– Нет у меня близких подруг.

– Соседи?

– Да вы что?! Разве о таком трубят во всю глотку?

– А Леопольд Иванович? – не сводя глаз с Софьи Андреевны, спросила Алина. – С ним вы, наверное, поделились радужными перспективами?

– Я, по-вашему, полная идиотка? Чувства проверить надо!

– Но кто-то же все-таки знал!

– Знали однополчане Василия Семеновича. Полковник Синельников и майор Буров. Это они тогда в мае сорок пятого за ненадобностью отдали папку с рисунками Иванову. Но вряд ли они через столько лет изменили свое мнение о ценности найденных ими рисунков. И в последний раз я их видела на похоронах мужа. О рисунках знала бывшая домработница Василия Семеновича. Собственно из-за них он ее и выгнал. Ее сынишка на одном из листочков каляки-маляки нарисовал. Значит, и он знал. Но посудите сами, могла ли безграмотная женщина оценить стоимость этих набросков? Вряд ли! О ее шестилетнем мальчишке я вообще молчу.

– А Инесса Павловна? Ваш антиквар. Она надежный человек?

– Инесса Павловна работала с моим мужем не один десяток лет. У нее хорошая репутация. Ей доверяют свои сокровища многие коллекционеры. Она имеет хороший процент от сделок и лишние неприятности ей не нужны.

– Но тут Леонардо да Винчи! У каждого может голова закружиться.

– Подлинность рисунков и набросков еще надо доказать, – рассудительно сказала Софья Андреевна.

– Остается сеньор Лоретти, – вздохнула я, понимая, что если это он или его сообщники выследили Софью Андреевну, то мы ничего доказать не сможем, хотя бы потому, что он на своей территории и местная полиция скорее всего будет на его стороне.

– Нет, – отрицательно покачала головой Софья Андреевна. – Он только сегодня должен был прилететь из Германии. Вечером мы должны были созвониться, а утром встретиться.

– Но он же знал, когда вы приезжаете?

– Нет, я говорила с ним один лишь рад. Он мне сказал, когда будет в Милане. Я подстраивалась под него. Если честно, из разговора я поняла, что он не очень-то верит в подлинность рисунков. Я его не стала убеждать. Во-первых, чтобы не спугнуть удачу. И, во-вторых, чтобы не поднимать лишнюю шумиху.

– Мудро.

– Толку? Нет, к краже Лоретти не имеет отношения, – мотнула она головой.

– И все же к кому-то информация просочилась. За вами следили, воспользовались моментом и выкрали. Может, обратиться в полицию? – предложила я.

– Да бросьте вы! Теперь – то вы знаете, как эти рисунки попали в руки Василию Семеновичу. Как пришло, так и ушло. Лучше бы мой генерал эти рисунки в могилу забрал, а мне оставил то, что сумел выменять.

В палату влетел запыхавшийся Леопольд Иванович. Впереди себя он нес большой полиэтиленовый пакет с фруктами.

– Вот, Софочка, здесь сливы и нектарины. Абрикосов, извини, не было. Тебе нехорошо? – он заметил покрасневшие от слез глаза Софьи Андреевны и перевел взгляд на разбросанные вокруг чемодана вещи. – А что здесь произошло?

– Ничего особенного. Меня обокрали!

– Софа, кто посмел?! Он у меня за все ответит!

– Ах, Лев, не городите ерунды. Если бы я знала кто? Теперь я знаю одно: я нищая, как церковная мышь.

– Ничего подобного! У вас есть я. И все заботы о вас я беру на себя, если вы только позволите…

«Сейчас последует пылкое признание в любви и предложение руки и сердца», – подумала я, глядя на то, как Леопольд Иванович трогательно промокает своим носовым платком слезы Софьи Андреевны, бурным потоком стекающие по щекам.

Он и впрямь галантно присел на одно колено и протянул к Софье Андреевне правую руку.

– Пошли, – я взяла Алину за руку и потащила ее из палаты. – Тут и так зрителей предостаточно.

Пять дам разного возраста, расположившихся в своих кроватях лицом к Софье Андреевне, с интересом наблюдали за тем, как та сначала в сердцах бросалась одеждой, потом рыдала над своим чемоданом. Не знаю, поняли ли они, что Софью Андреевну ограбили, но то, что Краюшкин сейчас признается в любви, было для них очевидно. Одна из дам даже подбодрила Леопольда Ивановича хлопком в ладоши.

– Софа, я готов … я готов… – замямлил Краюшкин. – Жаль конечно, что я не нашел абрикосов.

Итальянки, решив, что признание было сказано, дружно зааплодировали.

– Пошли, – я стала тянуть Алину к двери.

– Да подожди ты, мы же хотели спросить Краюшкина о дочери.

– Алина, не время, – шепотом ответила я Алине и рывком выдернула ее из палаты.

– Ну почему ты не дала мне спросить? – обиделась она.

– А ты бы спросила при Софье Андреевне? Ну пожалей ты человека. Ей и так сейчас тяжело. А вдруг Леопольд ничего ей не сказал о родственных связях с Ликой? Подумает еще, что у него было что-то на уме.

– А может, и было, – не переставала подозревать Краюшкина Алина.

– Спросим, обязательно спросим. Вот вернемся в гостиницу – и спросим. Не останется же он ночевать в гостинице. Кстати, надо отдать ему ключ от номера.

Я опять заглянула в палату. Леопольд встал с колен. Теперь он сидел на краю кровати, держа в своих ладонях руку Софьи Андреевны.

Софья Андреевна прекратила плакать. Она смотрела в потолок и, как бы размышляя про себя, задумчиво повторяла:

– Ну не знаю, не знаю. Это все так неожиданно.

Наверное, Краюшкин все же набрался смелости и сделал ей предложение.

Итальянки не отводили глаз от влюбленной парочки, время от времени комментируя на своем языке происходящие события.

– Леопольд Иванович, – тихо позвала я. – Ключик от номера возьмите. У меня к вам еще маленькая просьба. Когда будете в гостинице, дайте о себе знать. Мы с вами посоветуемся, как лучше доставить Софью Андреевну в аэропорт.

Он кивнул и тихо ответил:

– Зайду.