Кровь на палубе - Иван Любенко Страница 45

– Еще одно происшествие на борту! Час от часу не легче!

Присяжный поверенный открыл дверь и окинул взглядом помещение. В углу виднелось пустое чрево распахнутого сейфа. Подойдя ближе, он склонился над телом, дотронулся до шеи несчастного и, печально вздохнув, произнес:

– Он мертв. – Немного помолчав, адвокат добавил: – Говорят, если у покойника не закрыты глаза, значит, он хочет увидеть, кто будет следующим.

Неммерт замер на месте, не в силах пошевелиться. Он так и остался стоять у самого входа, делая вид, что рассматривает рисунок на обоях.

– Что с вами, Александр Викентьевич? – Ардашев обеспокоенно покосился на капитана.

– Ни…ничего, – стуча зубами, пробормотал тот. Превозмогая себя, он оторвал взгляд от стены и повернулся к трупу, но тут же попятился и виновато проронил: – Не поверите, Клим Пантелеевич, мне любой шторм нипочем, а вот покойников с детства боюсь. Вы уж простите…

– Ну, тогда соблаговолите пригласить доктора.

– Да-да, я распоряжусь, не беспокойтесь, – выдохнул Неммерт и с радостью покинул печальное место.

Клим Пантелеевич достал из кармана коробочку монпансье, выудил зелененькую конфетку и отправил ее в рот. «Да, и этот несчастный тоже из Ставрополя. Просто какая-то напасть!»

По коридору зашаркали шаги, в дверях появился врач – лысоватый господин в пенсне с редкими, похожими на перья остатками волос; над завитыми кверху усами выступал желтый, как вареная картофелина, нос. Он был одет в лоснившийся от времени темно-синий сюртук и носил осенние ботинки. В правой руке эскулап держал несессер. «Слава богу, хоть без калош», – подумал Ардашев. Из-за его спины робко выглядывал бледный капитан.

Доктор взялся за осмотр со знанием дела. Безжизненное тело он положил на пол, перевернул на грудь, разрезал одежду перочинным ножом и осмотрел рану. Удовлетворенно хмыкнув, он глубоко вздохнул, поскреб подбородок и как-то обыденно, будто такое случается ежедневно, заключил:

– Смерть наступила мгновенно, примерно полчаса назад. Причина – ножевое ранение в область сердца. Удар, как вы можете видеть, нанесен со спины. Да, вот еще что: нож был довольно больших размеров и с широким лезвием. В общем, такое ощущение, что орудовал мясник либо опытный душегуб. Вот, пожалуй, и все.

– Благодарю вас, Гаврила Емельянович.

– Чего уж там, Александр Викентьевич, видать, судьба моя такая – с мертвецами общаться. Почитай, семь годков в столице в анатомическом покое при больнице отбарабанил да пятнадцать – земским врачом в Малороссии. А там всяко было: и смертоубийства, и мор холерный. И жену с детишками схоронил… Думал, на корабле спокойней будет. Да-с… – застигнутый нахлынувшими воспоминаниями, он замолчал, но вдруг встрепенулся: – А труп как обычно? В цинковый гроб и запаять?

– Наверное, – неуверенно вымолвил капитан. – А впрочем, погодите. Прежде надо бы с госпожой Прокудиной посоветоваться. Ее сейчас водицей отпаивают.

– Потеря близкого человека – дело всегда горестное и, как правило, неожиданное. Я позову матросов… покойничка убрать. – Он накрыл тело простыней и вышел.

Смахнув ладонью выступивший на лбу пот, Неммерт спросил:

– Что скажете, Клим Пантелеевич?

– Первым делом надлежит допросить его жену, а также стюардов и пассажиров, кои могли видеть убитого в последние часы его жизни. Время уже позднее, но допросы необходимо провести именно сейчас и лучше всего здесь. Кроме трупа, ничего убирать не следует.

Не успел присяжный поверенный договорить, как раздался робкий стук в дверь. Двое матросов вошли в помещение, положили убиенного на носилки и вынесли в коридор. Сразу за ними в каюту влетел штурман Войцеховский.

– Что такое, Казимир Львович? – обеспокоился капитан.

– Дело в том, что я один из тех, кто видел господина Прокудина перед самой смертью. И я знаю, кто его убил. – От волнения он тяжело дышал и теребил пуговицу на мундире.

– И кто же?

– Студент.

– Вот те на! – воскликнул Неммерт.

– А вы присядьте и расскажите нам все по порядку, – адвокат указал на стул, где недавно восседал труп.

Скромно умостившись на краешке, Казимир Львович подробно описал свое участие в достаточно неприглядном действии и в заключение с явным сожалением признался:

– Если бы Константин Иннокентьевич заранее пояснил, для чего надобно было наше присутствие, да разве бы я согласился? Мы с Муратом сами не знали, куда от стыда глаза прятать.

– Необходимо срочно арестовать этого Свирского, – предложил Неммерт.

– Да ведь это успеется, господа, – охладил горячие головы присяжный поверенный. – Начнем, пожалуй, с его допроса, а там – видно будет. Не сочтите за труд, Казимир Львович, пригласите-ка к нам этого молодого человека.

Кивнув, штурман скрылся за дверью. И тут же в каюту влетел оператор Бранков. Он был взволнован, как море в десятибалльный шторм.

– Господин капитан, я только что раскрыл убийство Прокудина. И могу сказать, что его кровь на руках этого желторотого наглеца – Харитона Свирского.

– Потрудитесь объясниться, – сощурив глаза, выдавил из себя Неммерт.

– Извольте. Как вы имели возможность видеть, вхождение «Королевы Ольги» в Босфор я снимал на камеру. Как вдруг эта певичка… – он виновато закашлялся, – простите… госпожа Вяльцева закричала, что рядом дельфины. Я не удержался от такого соблазна и направил камеру на другой борт, чтобы снять двух дивных красавцев. Но мне показалось, что в какой-то момент я увидел через объектив, как мадам Прокудина, простите за откровенность, целовалась со студентом. Но это длилось лишь одно мгновенье. Два дня я сомневался – а вдруг мне это почудилось? И все же я вознамерился проявить пленку. Затея моя, разумеется, не очень к месту… Все-таки корабль – не синематографическая мастерская, но тем не менее мне удалось добиться нужного результата. А тут убийство! Вы представляете мое состояние? Как я извелся! – он покачал головой. – А этот целлулоид – он так медленно сохнет! И буквально пять минут назад я разглядел все в подробностях. К сожалению, мне пришлось вырезать эти кадры. Вот, полюбуйтесь, – он протянул капитану небольшой черный квадратик: – Только смотреть надо на свет, иначе вы ничего не разберете.

Неммерт включил электрическую лампу и попытался разглядеть микроскопические изображения людей.

– Ну да, вроде бы что-то такое есть, – неуверенно согласился он.

– Есть! Несомненно, есть! – горячился Бранков. – Я сейчас принесу лупу, и вы убедитесь…

– Не стоит, – прервал его присяжный поверенный. – О тайной любовной связи нам известно. Но вы только что упомянули о наличии у вас неопровержимых доказательств вины Свирского в убийстве статского генерала, так?

– Ну да!

– Так выкладывайте!

– А разве эта пленка не есть доказательство? – Оператор смотрел на Ардашева полными негодования глазами. – Да ведь тут и кухарке понятно, что любовник убивает мужа сожительницы, с тем чтобы делить с ней не только постель, но и наследство покойного! Это же так просто, господа! Ну, если мне не верите, то почитайте Достоевского или хотя бы Чехова! И вот тогда вы поймете, что человеческие слабости почти всегда превращаются в порок и неизбежно приводят к драме! Неужели не ясно?