Сонька. Продолжение легенды - Виктор Мережко Страница 45

Никанор положил трубку, макнул перо в чернильницу, после чего на листке написал телефон полицмейстера и покинул кабинет с намерением вручить бумагу воровке.

Для тайного разговора Никанор тихонько отвел полицмейстера в одну из дальних комнат дома, вынул из кармана завернутый в бархотку золотой сундучок, протянул его Агееву.

— Что это? — удивился тот.

— Бриллиант, из-за которого погиб князь, — едва слышно произнес дворецкий.

— Как это возможно?.. Он же украден!

— Никак нет. Камень был обронен воровками во время погони.

— Что-то чудишь ты, старик.

Полицмейстер с любопытством и недоверием стал вертеть в руках черный бриллиант, разглядывал его со всех сторон, проверял на свет, после чего опустил его в золотой сундучок.

— Получается, князь погиб зазря?.. Никакой камень у него украден не был? — спросил он намертво застывшего дворецкого.

— Об этом и речь.

— А вдруг ты врешь? — хмыкнул Василий Николаевич. — Вдруг выдумал все и морочишь мне голову?!

— Какой мне резон, ваше высокопревосходительство?.. Подобрал находку и теперь не знаю, чего с ней делать. Может, вы подскажете?

— Верни княжне, и дело с концом.

— Нельзя. Они боятся этого камня.

— С чего это вдруг?

— Говорят, камень этот нехороший. Недобрый. Способный принести человеку большие неприятности.

— Опять врешь?

— Чистую правду говорю, господин полицмейстер. Вот вам крест, — перекрестился Никанор.

— Княжна знает о твоей находке?

— Никак нет. Я не стал докладывать им об этом.

— И правильно поступил. — Агеев с опаской огляделся, перешел вдруг на шепот. — Она у себя?

— У себя. Занимаются рисованием.

— О камне ничего ей не говори. Понял?

— Так точно.

— Я его заберу, пусть будет у меня. Так понадежнее будет.

— Он опасный, ваше высокопревосходительство.

— Для воровок! — сказал тот, пряча сундучок в карман. — Ежели они бриллиант посеяли, то непременно попытаются за ним вернуться. А мы к ним тут же с браслетиками!

Полицмейстер довольно рассмеялся, свойски хлопнул старика по спине и покинул комнату.

Императорская больница, в которой лежала прима оперетты, находилась на Петроградской стороне, недалеко от Каменного острова. У подъезда с мощными колоннами дежурили солдаты с оружием, сюда регулярно подкатывали кареты и повозки с разными знатными персонами, изредка шныряли хорошенькие сестры милосердия, радуясь погоде и собственной молодости.

Первым, кто решил проведать приму в императорской больнице, оказался граф Константин Кудеяров. Был он весьма нетрезв. Оставив карету у подъезда, он по-пьяному легко и неровно взбежал по ступенькам, двинулся по длинному больничному коридору.

Был он без белого халата, шел стремительно и целеустремленно, поэтому на первом же медицинском посту его остановил дежурный врач, поинтересовался:

— Простите, сударь, вы к кому?

— К мадемуазель Бессмертной! — развязно улыбнулся тот. — Извольте подсказать номер ее покоев.

— Госпожа Бессмертная еще не готова принимать посетителей, — деликатно ответил доктор.

— Я — граф Кудеяров!

— Весьма польщен. Тем не менее посещение больной сегодня невозможно.

— Уважаемый, — Константин взял доктора за полу халата, — вы желаете скандала?

— У нас это не поощряется.

— Поэтому тихонько проводите меня к покоям мадемуазель, и пусть это останется нашей маленькой тайной.

— Граф, они никого не желают видеть!

— Никого не желают, а меня трепетно!.. Вперед, доктор!

Врач со вздохом взял из шкафчика медицинский халат, набросил его на плечи графа, и они двинулись дальше по коридору.

Больничная палата, в которую поместили приму, состояла из двух комнат. В первой безотлучно находилась Катенька, во второй лежала сама больная.

Катенька при появлении доктора и графа отложила модный журнал, привстала, вопросительно посмотрела на вошедших.

— Как больная? — шепотом спросил доктор.

— Кажется, спят.

— Спят, — развел руками доктор. — А будить не имею права.

— Буду ждать, когда проснутся, — ответил Кудеяров и решительно сел на стул.

— Катенька, кто там? — послышался из второй комнаты слабый голос Таббы.

Прислуга быстро подошла к двери.

— Здесь доктор и еще один господин.

— Кто?

— Господина величают граф Кудеяров! — сообщил громко Константин и подошел к двери. — Не ждали-с?

— Господи, граф, — радостно улыбнулась прима и протянула руку. — Здравствуйте, милый. Как я рада…

Он приложился к худенькой, изящной кисти, махнул доктору и Катеньке.

— Свободны!.. Мадемуазель рада!

Они остались в палате одни.

— Я действительно рада, — продолжала улыбаться Табба.

— А я более чем!.. Хотя сам не понимаю, какого черта приперся!

Артистка рассмеялась.

— Вы в своем репертуаре, граф.

— Наверное… К тому же нетрезв! — Граф внимательно посмотрел на больную, удовлетворенно качнул головой. — Неплохо!.. Ждал худшего! — И бесцеремонно поинтересовался: — А какого лешего вы решили резать вены, мадемуазель?

— Вы прелесть, Костя.

— А вы дура, Табба!.. Вам что, жить надоело?

— Наверное. — Прима рассмеялась, и на ее глазах выступили слезы.

— Теперь понял, зачем явился! — вдруг сообщил граф. — Открыть вам глаза!.. Не верьте! Ни одной сволочи не верьте! Ни моему брату, ни этому патлатому-волосатому, ни Гаврилке-директору — никому! Даже мне не верьте! Потому что врут!.. Желают одного — под юбку, а потом гадости веером! Жить, любить, наслаждаться!

— А если не все складывается?

— А оно и не может складываться!.. Потому как зависть! Знаете, что сказал давече брат мой любезный?.. Что вас вскорости избегать будут! Как заразную, прокаженную!

— Почему?

— А бес их знает!.. Будто вы общаетесь не с теми, с кем положено. С неблагонадежными! Вот в вас грязь и летит!

Табба помолчала, пропуская через себя услышанное, тихо спросила:

— А что же мне делать?

— Жить! Плевать на всех, любить себя!.. Время, мадемуазель, мутное грядет! Бегите от всякой пакости, отбивайтесь, отталкивайте! — Граф взял руку девушки, приложил к своей щеке. — И помните, у вас есть один верный человек — граф Константин Кудеяров!.. Буду всегда рядом. А как погибну, так и вам конец!