Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко Страница 45

— А морда у него, морда-то! Растерянная, красная! Кто-то покупал, говорит, но не помню!

— А я испугалась, что вспомнит пана Тобольского.

— Я тоже. Чуть не обделалась! Как это он не вспомнил?

И вдруг обе замолчали. Навстречу им двигался пан Тобольский, высокий, статный, в дорогом белом костюме. Фейга дернулась было в сторону, Сонька резко остановила ее:

— Стоять! Не уходи.

Тобольский подошел к девушкам, вежливо поклонился, обратился к Соньке:

— Я желаю видеть вас.

— Пожалуйста, — улыбнулась она, не сводя с пана насмешливого взгляда. — Я тоже желаю. — Она достала из сумочки часы, протянула пану. — Ваши?

— Благодарю. Я решил, что вы хотите видеть меня по другому поводу. — Он бросил взгляд на Фейгу полагая, что она отойдет, но сестра и не думала этого делать.

— Я прошу прощения за вчерашнее приключение, — преодолевая себя, произнес пан. — Все было весьма глупо.

— А по-моему, весело. Мне понравилось.

— Жаль. Я полагал, вы отнеслись ко мне более серьезно.

— А что в этом стыдного? — вмешалась в разговор Фейга. — Если б ради меня мужчина такое сделал, я бы сразу в него влюбилась.

— Боюсь, ваша сестра вряд ли в меня влюбилась после купания. — Пан Тобольский вопросительно посмотрел на Соньку. — Я не прав?

Она пожала плечами:

— Любовь — дело наживное.

Пан отрицательно повел головой, почти обреченно произнес:

— Нет. Любовь — это то, что вмиг ослепляет человека. Как гром, как молния. Я, мадемуазель, ослеплен вами.

Девушка с иронией заметила:

— Простите, я этого не хотела, — и сделала движение, чтобы уйти.

Пан деликатно придержал ее.

— Вы когда уезжаете, пани?

— Скоро.

— Точнее не можете сказать?

— Извините, нет.

Фейга демонстративно взяла сестру под руку, и они быстро зашагали прочь, оставив господина Тобольского в полной растерянности.

— У пана сдвинулась черепица, — сказала старшая сестра, когда они отошли подальше.

— Его проблемы, — бросила Сонька.

— Нет, ну жалко человека. Может, задержишься хотя бы на недельку?

— Меня ждут.

— Кто?

— Дела.

* * *

Поезд Варшава-Берлин стоял у перрона варшавского вокзала, пассажиры и их провожатые топтались у вагонов. Соньку провожала Фейга. Она прослезилась и платочком старательно вытирала слезы. Вдруг внимательно посмотрела на Соньку, как бы не решаясь что-то сказать, затем сообщила:

— Знаешь, что мне вчера заявил один пан?

— Ну?

— Будто бы ты… воровка. И будто тебя в Санкт-Петербурге чуть не посадили.

— Кто это тебе сказал?

— Человек. Ты его не знаешь. И еще: что ты чуть ли не самая главная среди воров. Тебя они так и кличут: Сонька Золотая Ручка.

Сонька улыбнулась:

— Пусть говорят. Лишь бы ты не верила в эту глупость.

— А я и не верю. Хотя было бы интересно, если бы ты была там главной.

— У воров?

— Ну! Ты бы смогла. Ты вон как скребанула ювелира! Отец бы тобой гордился.

— А мама?

— Мама — нет. Мама хотела, чтоб ты стала музыкантом. У тебя вон, какие пальцы!

— Сонька Золотая Ручка? — улыбнулась девушка.

— Смотри, — погрозила пальцем Фейга, — обижусь, если обманула. Ты должна говорить всю правду сестре. Тем более старшей!

— Вот я тебе все и сказала, — Сонька поцеловала ее лоб. — Увидишь Шелома — извинись за меня. Я перед ним виновата.

— Я-то извинюсь, да вряд ли он поймет. Пьет с утра до ночи и все тебя вспоминает. Любит. Вот ты какая у нас! Куда хоть едешь, сестра?

— В Германию.

* * *

Купе у Соньки было отдельное, класса люкс. Она оставила дверь приоткрытой и имела возможность отслеживать всех, кто передвигался по вагону. Народ здесь был самый разнообразный: поляки, русские, немцы, австрийцы и даже французы. Неожиданно в купе Соньки втиснулся толстый немец. Он увидел молодую красивую женщину и залопотал:

— О! Дас ист шён гут медхен!

Девушка решительно встала, закрыла дверь:

— Ауфвидерзеен!

Достала какой-то роман и начала листать его. В купе постучали — на пороге стоял проводник.

— Что пани желает? — спросил по-польски.

— Вина.

— Естественно, французского?

— Естественно.

Он ушел, оставив дверь открытой, и тут Сонька увидела пана Тобольского. Пан смотрел в ее сторону, загадочно улыбаясь. Девушка вышла из купе и решительно подошла к нему.

— Вы решили сопровождать меня?

Тот кивнул:

— Я, мадемуазель, сказал, что буду преследовать вас всю жизнь. И это не было шуткой.

Сонька с беспомощной злостью смотрела на него:

— Что вы от меня хотите?

— Ничего. Просто хочу видеть вас. Быть если не рядом, то хотя бы неподалеку.

— Но мне этого не нужно!

— Ничем не могу вам помочь, — развел он руками. — Я полюбил. Впервые за много лет.

Девушка раздраженно смерила его взглядом, хотела уйти, но все-таки задержалась.

— Вы мне мешаете!

— В чем?

— В жизни. В работе.

— Я готов вам помогать. Я очень богат, пани.

Она бессильно сжала кулачки, впившись длинными ногтями в ладони, придвинулась к пану почти вплотную:

— Я — воровка. Профессиональная воровка. Я могу только что-нибудь украсть у вас.

— Знаю, — спокойно кивнул он. — Вы уже украли у меня: кольца, часы… Хозяин ювелирной лавки все вспомнил.

— Вызывайте полицию.

— Зачем? Я намерен, наоборот, охранять вас.

— Черт!.. — Сонька не знала, как поступить. — Кто вы? Откуда взялись? Я не хочу видеть вас!

Пан Тобольский помолчал, печально усмехнулся:

— Доброй ночи, пани. Имейте в виду, я в соседнем купе. — И скрылся за своей дверью.

* * *

Когда поезд стал притормаживать, Сонька тихонько взяла сумку, открыла дверь, выглянула из купе: время перевалило за полночь, и пассажиры давно спали.

Девушка достала из сумочки паспорт Анны Типлиц, раскрыла его, с улыбкой посмотрела на дату рождения — 1846 год. Почти на цыпочках вышла в коридор и двинулась в сторону проводника. Увидев ее, тот сильно удивился и громко спросил: