Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков Страница 45

Филимон сварил кофе, разлил по чашкам, поставил на поднос молочник, вазочку с печеньем и конфетами и понес в кабинет. У дверей он остановился, стараясь прислушаться, что происходит в кабинете.

– Да, – раздался голос Мерзеевой, – у вашего мужа редкая коллекция. У меня самой вот только за этот год, была подписка. Правда, по воле случайных обстоятельств, я потеряла свою коллекцию. Теперь хочу снова собрать… Не знаете, где ваш муж покупал этот номер…

Филимон, стараясь прервать этот разговор, распахнул дверь и на распев, изменив голос произнес:

– А вот и кофеек, горяченький кофеек, пожалуйте…

Мерзеева, занятая рассматриванием, а вернее самым тщательным потрошением журналов, не обратила никакого внимания на горничную. Ее сейчас интересовал журнал. К ее огорчению, марки в нем не было. Да и с уверенность сказать, что этот номер был именно из ее стопки, она не могла.

Филимон быстренько, пока его не заметила Мерзеева, вышел из кабинета, оставив дверь чуть приоткрытой. Он внимательно прислушивался к разговору.

– Так, вы не знаете, где ваш муж покупал подписку этих журналов? – безразличным тоном поинтересовалась она.

– Ну почему же, – усмехнувшись ответила Маргарита Львовна, – Крупные покупки мужа, проходят через меня. Вернее, через мою кредитную карточку. Покупка оформлялась в магазине «Букинист», он там частый гость. Но я вам скажу, пусть лучше у мужчины будет такое хобби, как коллекционирование, чем – игра на скачках или казино. Это хоть потом в наличные можно обернуть.

«Я погиб, – подумал Филимон, – Если она меня узнает теперь, то поймет зачем я здесь. Это конец».

Он так и простоял у дверей в полнейшем ступоре, пока не услышал, что дамы направились к дверям. Филимон рванул по коридору в кухню.

– Фаина, – крикнула хозяйка, – убери посуду из кабинета.

Филимон как зомби, как автомат собрал чашки и вазочки на поднос и понес на кухню. Погруженный в свои переживания, он не заметил фигуру Мерзеевой, внезапно вышедшей из ванной комнаты. Филимон столкнулся с ней как Титаник с айсбергом.

Поднос с грохотом упал на пол, чашки и блюдца раскололись вдребезги. Нина Михайловна завопила как резанная и отвесила горничной полновесную оплеуху. Четкая пятерня проступила на щеке Филимона. От этого удара паричек съехал на бок, предательски обнажив мужскую стрижку Филимона. Мерзеева с удивлением взглянула на горничную, пока еще ничего не понимая.

Филимон обеими руками натянул на голову парик, как шапку-ушанку, надвинув по самые уши, пробормотав извинения он начал собирать с полу осколки, печенки, конфетки… Мерзеева задумчиво почесала подбородок направилась в гостиную, где ее ждала хозяйка.

– Что с вами, голубушка? – поинтересовалась она.

– Да ваша горничная на меня налетела с подносом, чуть с ног не сбила. Как вы говорите ее зовут? – спросила Нина Михайловна.

– Фаина, – да она собственно и не моя. На время из агентства прислали, пока я не подеру что-нибудь более подходящее. Вы знаете, это такая проблема…

– А она у вас давно?

– Фаинка? Да нет, пару дней назад приняли. А что? Вы ее знаете? – встревожено произнесла Маргарита Львовна.

– Да вот, пытаюсь вспомнить, где же я ее видела раньше и не могу.

– Ну так, давайте ее позовем и спросим.

– Да нет, не стоит. Мне показалось, – все так же задумчиво произнесла Нина Михайловна. – Тем более имя редкое, Фаина. У меня таких знакомых нет.

Весь этот разговор был подслушан бледным Филимоном. Он уже сейчас был готов выйти и сдаться на милость победителям, во всем признаться, даже в том, что знает где находиться золото партии Однако благоразумие взяло верх. Лично он бы себя сейчас не узнал. А Милейшая Нина Михайловна, которая за десять лет совместного проживания с ним в одной коммунальной квартире, никогда не смотрела ему в лицо, тем более. Дело в том, что мадам Мерзеева смотрела на всех, а на собственного зятя тем более, сверху и мимо. Таким образом она сразу дала понять, что собеседник ниже ее по своим умственным способностям и что он для нее – пустое место.

Мерзеева распрощалась с хозяйкой, еще раз окинув пристальным взглядом горничную и удалилась. Филимон утешал себя тем, что сегодня вечером станет известно есть ли среди переданных Максу, его марка. А значит уже сегодня ночью, в крайнем случае, завтра утром можно будет покинуть квартиру Козлодоевских. Потерпеть пару часов, для того, чтобы обеспечить себя на всю жизнь – это же пара пустяков. Что значит в сравнений с одним мигом целая вечность. Конечно все это философия, но должен же был хоть как-то поддержать себя Филимон Аркадьевич.

Вечером Макс не позвонил. Зато Антон Генрихович вернулся домой раньше обычного, а вот Маргарита Львовна на радостях, что ее любимая псина наконец-то стала Женщиной, оправилась праздновать это событие на девичник.

С порога, поинтересовавшись, дома ли супруга, Козлодоевский плотоядно улыбаясь, попросил горничную приготовить ему ванну. Уже это насторожило Филимона. Пока он до зеркального блеска надраивал ванную посудину, закрывшись на шпингалет, Филимон с точкой раздумывал как обезопасить себя от сексуальных домогательств Антона Генриховича. Филимон с тоской думал, о том как из таких ситуаций выбираются женщины. Фишка с больной головой не пройдет, не желание занимается сексом или жизненное кредо – не изменять жениху, вряд ли остановят любвеобильного Козлодоевского. В дверь деликатно постучали.

– Фаиночка, не хотите ли составить мне компанию, поужинать? – противнейшим голоском, полным сладострастия произнес за дверью Антон Генрихович.

Филимон поежился. Поужинать, что б подавиться и умереть от асфиксии. Все равно дверь пришлось открыть, не будешь же сидеть в ванной, пока вода не нальется. Филимон вышел, озираясь по сторонам, в надежде незаметно проскочить. Но увы! За углом его поджидал Козлодоевский.

– Фаиночка, не могу есть в одиночестве. У меня комплекс. Не могли бы вы посидеть со мной.

Филимон понял, что его сопротивление, только усилит желание Козлодоевского. Он покорно кивнул головой и побрел. Но не на кухню. От этого стало еще неприятнее. Господин Козлодлоевский привык соблазнять своих горничных в кабинете. В камине полыхал огонь. На огромной шкуре белого медведя (Филимон твердо был уверен, что раньше ее здесь не было, видимо, хозяин кабинета доставал ее в особо «торжественных» случаях) стоял поднос с бутылкой шампанского, двумя хрустальными фужерами на длинных ножках, вазой с виноградом, большой шоколадкой и бананом. «Намекает», – подумал Филимон, густо покраснев.

– Присядьте, чаровница, – попросил Антон Генрихович, опускаясь на шкуру и похлопывая рядом с собой.

Филимону пришлось подчиниться, но сесть он постарался на самый краешек шкуры. Хотя это краешек был на расстоянии вытянутой руки от господина Козлодоевского. Хозяин откупорил шампанского бутылку и разлил пенящийся напиток по фужерам.

– За прелестнейшую девушку, с чарующим именем Фаина, – произнес тост Антон Генрихович.