Фея Карабина - Даниэль Пеннак Страница 45

Он рассказал. У него было оружие, значит, у него было время. Он рассказал, почему Малоссен приютил его, Риссона, почему у него стали жить три других старика – жалкие развалины, которых перекупщики квартир пичкали наркотиками. Он рассказал о том, как Малоссен и дети лечили их и наконец вылечили, как эта невероятная семья вернула им смысл и жажду жизни, как самого Риссона воскрешала Тереза, как в этом доме он обрел свое счастье и как по вечерам, когда он пересказывает романы, от радости детей у него вырастают крылья.

– Это еще одна причина, по которой мне придется убить вас, господин инспектор.

Меня сейчас пришьют из-за того, что этот старый псих пересказывает детям книжки? Тянь ничего не понимал.

– Эти романы спят в моей голове. Видите ли, я всю жизнь проработал в книжном магазине, много читал, но память уже не та. Романы спят, и каждый раз мне приходится их будить. И тут не обойтись без небольшого укола. Вот на что я трачу деньги безграмотных старух: я покупаю то, что может пробудить в моих венах Литературу и разжечь в детях пламень разума. Знаете ли вы, какое это счастье? Вам этого не понять…

Нет, Тянь не понимал, как можно резать старух для того, чтоб потом рассказывать детям сказки. Зато он отлично понимал, что этот человек с белой гривой волос, у которого уже блестели глаза и дрожали руки, – самый опасный из всех психов, когда-либо встреченных им за долгую полицейскую службу. «Надо быстро что-то придумывать, а то он запросто наделает во мне дырок».

– Например, сегодня, – продолжал старик Риссон, – я буду рассказывать им Джойса. Вы читали Джеймса Джойса, господин инспектор? Нет? Даже имени не слышали?

Обойма от «манхурена» под буфетом, а сам «манхурен» за кроватью, его вообще не видно…

– Так вот, я расскажу им Джойса! Я расскажу им о Дублине и детях Джойса!

Голос зазвучал выше… Он завывал, как шаман…

– Они узнают Флинна, разбившего чашу, они будут играть вместе с Махони на задворках завода серной кислоты, я дам им почувствовать запах в гостиной мертвого священника, они узнают Эвелину с ее страхом утонуть во всех морях мира, наконец, я подарю им Дублин, и вместе со мной они услышат, как, стоя на палубе корабля, венгр Биллона воскликнет: «Заря, господа!»

Под белыми волосами выступил пот, сжимавшая пистолет рука дрожала все сильнее.

– Но чтобы воскресить книгу со всей ее жизненной силой, мне нужен Свет, господин инспектор, и этот Свет вольют мне в вены ваши деньги!

Тянь не услышал «паф», но ощутил удар, отбросивший его к стене. Он почувствовал, что голова мотнулась в сторону, и понял, что сам он, внезапно выпрямившись, ныряет вперед с нелепым намерением обезоружить противника. Потом был второй выстрел, новый удар о стену, ослепительный вой боли в уже раненном плече, и темнота… На фоне которой все же возник последний образ: младенец, пускающий пузыри на руках у вьетнамки неопределенного возраста.

32

Едва высокий белоголовый старик отправился вверх по лестнице, как малыш Нурдин покинул свое убежище. Он выскочил из-за лифта и пустился бежать, он бежал во сто крат быстрее, чем обычно, гоняясь за Лейлой и ее подружками. Он останавливался в «Кутубии», у Лулы, в «Огнях Бельвиля», у Саф-Сафа, в «Ля Гулетт» и везде задавал один и тот же вопрос: «Сима-Араба не видели? Мне нужно найти Сима-Араба».

Он бежал сквозь сытное потрескивание мергеза, сквозь облака мяты, он бежал, даже не пытаясь по дороге свистнуть с прилавка пару фиников, он обежал несколько точек игры в наперсток, где в глубине коридоров негры сливались с темнотой, и в этом мраке с разбегу врезался в стальную брюшину Длинного Мосси.

– Чего тебе надо от Сима?

– Он не верил! – завопил малыш Нурдин. – Он мне не верил, я же говорил ему, что Бритва – это старик, он не верил, а теперь пожалуйста, сам может убедиться, это тот же старик, с белыми волосами, он сейчас пошел к бабушке Хо.

– Это к ряженой?

– Ну да, к менту, одетому вьетнамкой. Старик-убийца пошел к нему, идите, вы сами убедитесь, Бритва – это он! Вдову Долгорукую тоже он убил!

Длинный Мосси обернулся в темноту:

– Махмуд, минутку постой вместо меня, я скоро.

Потом он взял мальчика за локоть:

– Ну, пошли, Нурдин. По пути захватим Сима. Но если ты чего наврал, то мергез можно будет жарить прямо на твоей заднице.

– Ничего вы не будете жарить на моей заднице! Я две недели сижу под лестницей и караулю убийцу! Это старик! И никто другой!

* * *

Они перехватили высокого белоголового старика в тот момент, когда он выходил из корпуса. Его глаза горели, по коже пробегала дрожь, лицо блестело от пота, как зеркало, – старик был явно не в себе. Симон забрал у него «пламу-27» и повел в подвал, а Длинный Мосси тем временем летел наверх, перепрыгивая через этажи, чтоб справиться о здоровье бабушки Хо. Нурдин снова нырнул за лифт: пост надзора.

Старик сначала решил, что они торговцы наркотиками, угадавшие, что он их ищет. Он достал деньги и протянул к ним другую руку. Обычно сделка занимала пару секунд. На этот раз она затянулась. Симон-Араб почти вежливо отстранил деньги. В подвале пахло едкой мочой и кожным грибком. Замшелое кресло протягивало в ночь изъеденные ручки. Симон усадил в него старика.

– Тебе нужна доза, старик? Сейчас ты ее получишь.

Он достал из куртки шприц, длинный, как кошмар, столовую ложку и пакетик белого порошка.

– Бесплатно.

В центр подвала упала тень: это Мосси спустился с высот.

– Он пришил его.

Араб рванул зубами пакетик. Медленно покачал головой:

– Старик, когда в Бельвиле гибнет мент, всей молодежи достается на орехи. Зачем ты нас так наказал?

Если бы само кресло заговорило, то и тогда донесшийся снизу ответ поразил бы их меньше:

– Чтобы спасти Литературу!

Араб ничуть не взволновался. Длинная струйка слюны протянулась от его веселых зубов к горке порошка, торчащей из ложки. Порошок яростно зашипел. Стал плеваться, как кошка.

– А старух этих ты тоже прирезал для Литературы?

Длинный Мосси думал: «Чего только не наслушаешься от Пер-Лашез до Гут-д'Ор!»

– Для Литературы, великой и единой, моей и твоей!

Старик был возбужден, но не пытался убежать. Он лихорадочно закатывал рукав. Голос его звучал все звонче, но сам он продолжал послушно сидеть в кресле. Его бледная рука невесомо парила в темноте.

– Деньги безграмотных старух вернули из небытия шедевры, и теперь они снова будут жить в юных детских сердцах. И это сделал я! Барон Корво… Вы слыхали про барона Корво?

– Про барона не слыхал, – искренне ответил Мосси.

Симон погрузил иглу в тающую горку. Он и без света безошибочно делал свое дело.