Куда смотрит прокурор? - Александр Звягинцев Страница 45

Она добровольно согласилась, чтобы я ее изнасиловал, поэтому не вижу, в чем моя вина.

Из выступления подсудимого

Позвонил дежурный милиционер.

– Герард Гаврилович, вас тут гражданка спрашивает, – сообщил он. И, чуть помедлив, добавил: – Молодая…

– А по какому делу? – строго осведомился Гонсо.

При слове «молодая» он сразу вспомнил все, что произошло в парикмахерской, девушку Алину и последовавшие за этим неприятности и скандалы. Нет, больше его на такие шутки не купишь!

– Говорит, по личному, – доложил милиционер.

– По личному? Ладно, скажите, пусть подождет, я сейчас спущусь.

Никаких гражданок, особенно молодых, Гонсо не ждал, но время было обеденное, и он все равно собирался сходить куда-нибудь перекусить.

Девушка была прехорошенькая – загорелая, светловолосая, в коротеньком платьице. У нее было совсем еще детское застенчивое лицо.

– Я – Гонсо, – хмуро представился Герард Гаврилович. – Чем обязан?

Девушка смущенно улыбнулась.

– А вы действительно прокурор?

– Работник прокуратуры. А вы?

– А я Маша. Маша Казаркина, – уточнила она. – Вам это ничего не говорит?

– Погодите!

Герард Гаврилович сразу вспомнил – Миша Казаркин, его однокурсник, серьезный, основательный, круглый отличник, занесенный судьбой в далекий город Томск…

– Так вы…

– Я его двоюродная сестра. Когда Миша узнал, что я буду в Лихоманске, он сказал, чтобы я обязательно зашла к вам и передала привет.

– Спасибо. А вы к нам какими судьбами?

Тут Герард Гаврилович заметил игриво-заинтересованный взгляд дежурного милиционера, явно изо всех сил прислушивающегося к разговору, и понял, что лучше покинуть прокуратуру. А то опять пойдут разговоры.

– Что ж мы тут толчемся, в темноте да духоте, давайте-ка лучше пройдемся по бульвару, – галантно сказал он.

– Ой, конечно, – простодушно обрадовалась Маша. И тихо шепнула: – А то я чувствую себя как на допросе. Даже страшно! Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! – прыснула девушка.

На улице она почувствовала себя куда свободнее. И сразу выложила, что она студентка экономического факультета Томского университета, а в Лихоманск ее пригласила на каникулы подруга – Светка Гильченко. Она легкомысленно не договорилась с ней точно и вот теперь оказалась в совершенно нелепом положении – подруга уехала отдыхать в Турцию.

О семействе Гильченко и их дочери-студентке Герард Гаврилович слышал как-то от Туза, и смутная настороженность, овладевшая было им при виде девушки Маши, окончательно пропала.

Никаких других знакомых у нее тут нет, беспечно щебетала Маша. Кроме, получается, Герарда Гавриловича. А еще она умирает от голода. Только боится одна заходить в ресторан, потому что зашла в один, и к ней там сразу стали приставать какие-то кавказцы, пришлось убежать голодной, даже заказ не успела сделать…

– А у вас тут мило – настоящий южный город. Жалко только, моря нет, а я так море люблю! – доверчиво сообщила Маша. – Вот возьму и поеду прямо сегодня куда-нибудь. В Крым! Или в Сочи! Или еще куда-нибудь. Лучше, конечно, в Хорватию или Италию, но для этого надо сначала денег заработать.

Девушка была действительно славная. Весела, как котенок у печки. И еще какая-то неправдоподобно доверчивая, беззащитная.

– А не страшно вот так одной ездить? – спросил Герард Гаврилович.

– Бывает и страшно, – призналась Маша. – Иногда такие попадаются… Б-р-р! Но что же теперь, дома сидеть? Никуда нос не высовывать? – рассудительно сказала она. – Ой, а я, когда к вам шла, такой ресторанчик симпатичный видела, вот тут за углом. Давайте пообедаем, я приглашаю! – храбро сообщила она.

Отказаться от ее милой, полудетской в своей откровенности просьбы не было никакой возможности, к тому же Герард Гаврилович вдруг почувствовал, что и сам порядком проголодался.

Ресторанчик занимал первый этаж небольшой частной гостиницы и был полон – ни одного свободного столика. Герард Гаврилович уже собрался уходить несолоно хлебавши, когда официант предложил им пообедать в отдельном кабинете на втором этаже.

– Ой, никогда не была в отдельном кабинете! – весело захлопала в ладоши Маша. А потом вдруг лукаво посмотрела на Гонсо: – А вам можно, Герард Гаврилович? Или… Я вас не очень компрометирую?

Герард Гаврилович только снисходительно улыбнулся.

По лестнице они поднялись прямо из зала на второй этаж и оказались в небольшой уютной комнате с огромным зеркалом, вмонтированным в одну из стен. Посреди комнаты стоял сервированный стол, в центре которого красовалась бутылка шампанского в металлическом ведерке.

– Ой, шампанское! – зачарованно воскликнула Маша. – А знаете, я раньше, в детстве, думала, что его пьют только на Новый год и никогда больше. Но вам, наверное, нельзя? – опять опасливо покосилась она на Гонсо.

– Ну, прямо уж и нельзя! Немного можно, – засмеялся Гонсо, с которого окончательно спало напряжение.