Превращение в зверя - Надежда и Николай Зорины Страница 45

— Но кто направляет к вам этих больных? И кто все финансирует?

Владимир Анатольевич вздохнул, посмотрел на Андрея почти с отчаянием:

— Если бы мы с вами разговаривали не здесь, а в домашней обстановке, за коньяком, вы бы меня лучше смогли понять. А так… — Он опять вздохнул. — Видите ли, это была одна из моих главных ошибок. Но виноват не только я и не столько я, а… Все это, безусловно, должно было осуществляться при поддержке государства и главное — для блага этого самого государства, да что там — для блага всего человечества, извините за громкие слова. Но сколько я ни обращался в различные инстанции, все было бесполезно, мне попросту отказывали. И тогда я стал искать спонсоров среди частных лиц. Ну и нашел. Вернее, этот спонсор сам на меня вышел. Юдин Семен Петрович. Вам о нем что-нибудь известно?

— Кое-что. — Андрей не стал вдаваться в подробности. Об истинной сущности двух Юдиных он узнал всего какой-нибудь час назад, но не сказал об этом профессору.

— Он предложил переехать в ваш город, помог купить квартиру, арендовал бесхозный в то время бывший пионерский лагерь, ну и… О его связи с криминалом я догадался не сразу. Просто не думал об этом. Представилась возможность осуществить мечту, ну и бросился не глядя… Впрочем, о второй стороне его жизни знал очень ограниченный круг людей. Как я мог догадаться, скажите? Ужасно не хватает коньяка! — Владимир Анатольевич поморщился. — Трудно говорить на такие темы с… лицом почти официальным, с лицом, как ни крути, ведущим допрос… В общем, я согласился. Да что там, с восторгом принял возможность. А когда все открылось, изменить уже ничего не мог. Вы спрашиваете, кто направлял нам пациентов? В идеале их должна была бы направлять некая государственная комиссия, но так как это стало невозможным, мы обговорили другой, в общем, тоже неплохой вариант. В деятельность нашей клиники предполагалось посвятить врачей областных психиатрических центров по всей стране. Они бы и направляли всех, кому требуется такое лечение. Но у Юдина были совсем другие задачи — он собирался делать деньги, и очень большие деньги, на моей благородной идее. За лечение в клинике взимается огромная плата с родственников, а все неплатежеспособные отсеиваются. С платежеспособными же проводятся беседы, им красочно расписывают все последствия отказа от лечения, приводят известные примеры, а попросту запугивают. Никто не хочет, чтобы, например, его сын превратился в нового Чикатило.

— Но я не понимаю, неужели так много людей с такими отклонениями?

— Вообще-то их гораздо больше, чем принято считать. Но мы ведь лечим не только тех, у кого выраженный маниакальный синдром убийства. Садизм, навязчивая идея самоубийства и некоторые другие психические отклонения поддаются корректировке благодаря моей методике. Конечно, в этих случаях курс лечения немного другой. Например, самоубийцу мы не вводим в транс убийства и так далее. Но вы меня перебили, я хотел сказать о другом. Платность нашего лечения — еще не самая худшая сторона. Дело в том, что наша клиника стала убежищем для криминальных элементов. И это главная статья дохода Юдина. Кого у нас здесь только не было!

— И что, к ним вы тоже применяете свою методику?

— Нет. Только пару раз применял. Но это был спецзаказ. Им нужно было вывести этих людей из системы. Я не мог отказать. Да, я сознательно шел на преступление, но что я мог сделать? Меня тогда уже крепко держали. Но это было действительно только пару раз, а вообще эти люди просто оформляются как пациенты, но даже живут отдельно, хоть и при клинике.

— И чем же вас так крепко зацепили, что вы, профессор, врач, сознательно пошли на пре ступ ление?

— А вы не поняли? — Самсонов осклабился. — Лена, моя племянница.

— Ну да, у нее тоже были… отклонения.

— Да никаких отклонений у нее не было! Ее просто подставили! Грамотно, так, что и я сначала поверил. Полностью скопировали почерк ее отца, жертвой выбрали мужа ее коллеги, и, что самое страшное — она была совершенно уверена, что убила. Они применили к ней мою же методику. Гипнозом владели еще двое врачей нашей клиники, одного из них они перетянули на свою сторону и сделали своим сообщником. Они вообще, как оказалось, вовсю пользовались этим методом в отношении людей, которых… Но об этом потом! А Лена… Ирина, ее мать, по понятным причинам очень боялась, как бы на дочери не отразилась дурная наследственность, и постоянно была настороже. И вот когда произошло это убийство, сразу поверила, что это Лена, тем более что та вела себя неадекватно после их обработки. В общем, она позвонила мне, я приехал и увез Лену в клинику. В мое положение вошли! — Профессор зло рассмеялся. — Позволили находиться ей здесь и проходить курс совершенно бесплатно. После первого же проведенного над ней сеанса я понял, что Лена здорова. И тогда испугался еще больше. Да что там! Я был в полном отчаянии! Понял, в какую ловушку попал и утянул за собой Лену. «Выписывать» ее из клиники было нельзя — они бы не остановились на этом: либо убили бы, либо подставили окончательно. Пришлось сделать вид, что поверил в ее болезнь. Но я не знал, как объяснить долгое отсутствие Лены ее мужу, его родственникам, вообще всем знакомым. На этот счет меня успокоили, сказали, что такие проблемы решаются легко. И действительно, все на удивление просто решилось. Евгений сначала довольно часто навещал ее, потом вообще поселился здесь — они позволили и это! По профессии он анестезиолог, так что ему здесь нашлось дело — влился в ряды нашего коллектива. И я успокоился! Опять разрешил себе успокоиться, увлечься работой и думать, что эта самая работа — и есть главное, и есть моя миссия, а остальное не важно. Тем более что изменить я все равно ничего не мог. И… наверное, втайне боялся. Всего боялся! Вникать в ситуацию, задавать вопросы, задаваться вопросами. Просто жил и творил свое великое дело, которое уже давно перестало быть великим, совершенно извратилось.

Так мы и жили до тех пор, пока не умер Юдин. Вы не можете себе представить, как я обрадовался его смерти! Думал: теперь все изменится. Мне почему-то казалось, что клиника будет продолжать существовать, только без Юдина, на совершенно других условиях. И действительно, некоторое облегчение почувствовалось сразу. Я поспешил сказать его представителю, Сергею Павловичу Дементьеву, — здесь он появлялся крайне редко и вообще, казалось, к внутренней жизни клиники проявлял мало интереса, — что Елена моя совершенно выздоровела и готова к выписке. Это была вторая, главная моя ошибка. Меня попросили подождать пару месяцев. Я не знал, для чего это нужно, но пришлось согласиться — слишком настойчиво меня об этом попросили. Тут я впервые понял, что был не прав, когда думал, что со смертью Юдина все изменится. Дементьев, его представитель, по существу заместитель, показался мне при этом нашем разговоре человеком не менее опасным. Что было нам с Леной делать? Только ждать. Но все же ведь нам не отказали совсем, появилась надежда. Этой надеждой мы и жили, пока не случилась новая беда.

Евгений, муж моей Леночки, вдруг объявил, что устроился на работу в городе, снял квартиру и готовит почву для их переезда после выписки. Сначала Лена даже обрадовалась, но потом… Он все чаще и чаще стал задерживаться, несколько раз вообще не приезжал ночевать, отговаривался работой. Она стала подозревать, что муж ей изменяет. Я проследил за ним однажды и увидел, что он действительно встречается с женщиной. Но когда навел справки о том, кто эта женщина, пришел в настоящий ужас. Эту женщину звали Кирюшина Елена Владимировна, и работала она в скорой помощи, как моя Лена до клиники. Мало того! Выяснилось, что Евгений — ее жених, в самое ближайшее время они собирались переехать в другой город и пожениться!