Любители варенья - Фридрих Незнанский Страница 45

Она покормила его, налив тарелку борща, а то без нее всю кастрюлю и сожрал бы, не поперхнувшись, и опять ушла в пристройку, велев ему убрать в своей комнате постель и посмотреть забор, чтобы определить фронт работы. Конечно, сегодня работник он никакой, ей совесть не позволит раненного в голову заставлять тюкать молотком. Но хотя бы определиться с предстоящей работой он в состоянии? — думала она раздраженно, развязывая веревки на связанных пачках журналов «Юный натуралист» и «Знание — сила».

Племянник Гоша ходил вдоль забора, щупал доски, что-то бормотал под нос. Подергал столбики и даже один подпер доской. Делал вид, что вникает в задачу. Она наклонилась над очередной пачкой журналов и вздрогнула, когда за спиной услышала его голос:

— Если столбики подпереть, забор можно выровнять.

— Это я и сама могла сделать, — сердито обернулась она, недовольная тем, что он так бесшумно подкрался. — Забору уже лет двадцать. Там досок гнилых через одну. Менять надо полностью.

— Охота тебе тратиться, тетя Варя? — буркнул он, стоя перед ней как памятник, засунув руки в карманы обвисших штанов.

— А это уж не твоя забота. Я на забор, может, года три копила.

— Так их можно получше заложить…

— Чего? — не поняла тетка.

— Потратить, говорю, можно поинтереснее. Купи себе шубу, например. Или кровать новую.

— Шуба мне не нужна. Здесь не Север. А кровать у меня хоть и старая, но крепкая. Хочу забор новый!

Он насмешливо взглянул на нее и скривился в улыбке:

— Сделаю тебе забор, не заморачивайся. Хотя считаю, что траты твои — бесполезняк.

Гоша сел на скамеечку у душа, а тетка поняла, что придется привыкать к новым словам. Она взглянула на застывшую, как мумия, фигуру племянника, и тоска подкатилась к сердцу. Чистая мумия — с забинтованной головой, бледным узким лицом и закрытыми глазами. Губы он плотно сжал в узкую щель. Руки сложил на коленях, сцепив пальцы. Краше в гроб кладут… — подумала Варвара Степановна. И опять подступила мысль — не надо было пускать его в свой дом. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, взяла несколько подсохших на солнце, еще теплых журналов и пошла в дом. Машинально заперлась в своей комнате и подумала, что никогда ей не приходилось в собственном доме среди бела дня запираться. Даже когда покойный жилец Юра квартировался у нее, она и на ночь от него не запиралась. Такой спокойный мужик был, работал с утра до вечера, к чаю приносил частенько сладенького… Если бы не был на двадцать лет ее моложе, у них, может, что-то и получилось бы. Хоть годочек пожила бы за мужской спиной, вниманием не обделенная. Жалко Юру… И что его понесло через пути дорогу сокращать? А этот конь двенадцать лет отсидел, чему только там не научился… Ведь невооруженным взглядом видно — опасность от него исходит. А вот какое женское сердце сострадательное: увидела его — худющего, замученного, глаза голодные, вид жалкий, — она сразу и растаяла. Ведь один-одинешенек на целом свете, ничего хорошего в жизни не видел. Всю свою молодость за колючей проволокой провел. Ведь сын ее родной сестры… Не зря говорили мудрые: бойся первого порыва.

Варвара Степановна читала до вечера старый журнал «Юность». Хотя и вспомнила, что когда-то попадался ей этот номер. Но уж больно жалостливая была повесть про любовь двух ребят, школьников еще, которым подлая мать мальчишки ставила препоны. И конец какой душераздирающий. Мальчонка, похоже, погиб.

Кто-то задергал калитку, постучал нетерпеливо. Варвара Степановна тяжело встала из кресла и потопала на голос соседки:

— Варя, ты что там, уснула? Открой скорее.

— Ну и что у нас горит? — поинтересовалась Варвара, но не посторонилась, чтобы впустить соседку. Ей почему-то не хотелось, чтобы та видела ее племянника. А то по всему району разнесет, что у Варвары поселился какой-то инвалид, раненный в голову.

— К тебе нельзя, что ли? — зашарила та глазами по двору, выглядывая из-за широкого плеча Варвары.

Хорошо, что племянник уже в своей комнате сидел, так что Евгения его не увидела.

— Да я убиралась, не успела еще все расставить. Так что извини… — соврала Варвара, зная, что так просто от соседки не отделаться.

— Ну, тогда ко мне пошли, чайку попьем. Что расскажу! — посулила та, словно у нее в запасе была сногсшибательная новость.

Варвара даже не задумывалась. Посидеть у соседки за чашкой чая все же лучше, чем прислушиваться, чем там занимается ее племянник. Тем более что Евгения чай заваривала знатный, на разных травах. Такой душистый, что и чайника было мало.

Домик Евгении стоял через дорогу, окруженный новым свежевыкрашенным забором. У Евгении была нормальная, полноценная семья — и муж, рукастый и серьезный, и сын уже взрослый, того гляди в армию заберут. Тоже приученный к хозяйству, на все руки мастер. И дочка — хоть и лет не так много, всего пятнадцать, а обед могла сварить на всю семью, когда надо, и обстирать, и на грядках спину гнула наравне со взрослыми. Хороших детей воспитали соседи. Иногда Варвару даже завидки брали. Своих она хоть и выносила, но мерли младенцы у нее один за другим. Так всех троих в младенчестве и схоронила. А потом уже и Бог не дал.

На столе, покрытом веселенькой клеенкой, уже стояли чашки. Это Светик, дочка Евгении, из окна увидела, что гостью в дом ведут, и тут же бросилась накрывать на стол. Уважительная какая девочка, — одобрительно посмотрела на веселую девчушку Варвара. Дочка свою миссию выполнила и упорхнула в свою комнату, чтобы тетеньки наговорились вволю.

Приступили к чаепитию. Обычно оно затягивалось, пока все новости обсуждались да молодость вспоминали. А тут Варвара заметила, что неймется Евгении. Вся извертелась, но сдерживает себя, чтобы гостья сначала чаю напилась.

— Ну, что там у тебя? — сама не выдержала Варвара, прихлебывая из большой кружки ароматный чай.

— Ты сегодня на улицу выходила? — спросила Евгения, отставив чашку.

— Нет, как-то надобности не было. Говорила же тебе — убиралась.

— Слыхала? У нас за ночь двоих убили — одну алкоголичку Сытину и вторую — девушку, неизвестную. А во дворе, где Суворовы живут, одному башку проломили. В больнице лежит. Может, и выживет… — посочувствовала незнакомому Евгения.

— Да ты что?! — чуть не поперхнулась Варвара и пролила горячий чай на клеенку. Евгения подхватилась за тряпкой и быстро протерла лужицу.

— Правду говорю. С утра уже вся округа только об этом и судачит. И как ты не слышала?

— Да ко мне никто не заходил, а в магазин мне не надо было. Откуда же узнать?

— Так их обеих еще и изнасиловали! — Евгения через стол наклонилась к лицу Варвары и вперилась в нее своими серыми глазками, ожидая реакции.

— Ужас! — откинулась Варвара и испуганно уставилась на Евгению.

— Первую-то, Сытину, этот гад задушил, чтоб ему в аду гореть вечно! Знаешь где? На Багратионовской, там двор запущенный, сарай в глубине. Вот там. С кем-то она выпивала. Ее утром обнаружили. А вторая, совсем молоденькая, — всхлипнула Евгения. — Он ей голову проломил кирпичом! Кирпич нашли у Рети, ну того, Суворова, которого жена Тамарка в гараж выселила.