Допустимая погрешность - Чингиз Абдуллаев Страница 45

Борис Алексеевич поднял голову и досмотрел на сестру.

— Вранье, — закричала она.

— Он врет! У него нет никаких доказательств.

— Мы никогда не встречались с Лисичкиным, громко заявилМолоков.

— Этот номер у вас не пройдет!

— Верно, — печально сказал Дронго.

— Лично вы с ним никогда не виделись. И об этом вы мнеговорили. Но откуда ваша супруга знает, что он «плюгавый и конопатый»? Где онамогла увидеть его веснушки, если не разговаривала с ним?

Молоков взглянул на жену. Его лицо начало покрыватьсякрасными пятнами. Евгения Алексеевна поднялась и молча пошла к дверям. Мужпоспешил за ней, шмыгая носом.

— Дрянь! — закричал вслед ей Ратушинский.

— Какая же ты дрянь!

Осколков посмотрел на прокурора.

— Нам здесь нечего делать, Родион Константинович,  сказалследователь, взглянув на Дронго с неподдельным уважением. Дело можно считатьзакрытым.

Прокурор поднялся. Он был взволнован не меньше следователя.Пожав руку Дронго, он неожиданно сказал:

— Страшная история! — и, показав на сидевшего за столомРатушинского, добавил:  я ему не завидую. Этому человеку не помогли даже егоденьги. Сестра его предала. Любовница презирала. Жена возненавидела. Несчастныйчеловек!

Прокурор вышел из комнаты, не попрощавшись с хозяином.Осколков последовал за ним. В гостиной за столом остались сидеть лишьРатушинский и Дронго. В углу примостилась Юлия, потрясенная развязкой этойкровавой истории.

— Ваш гонорар я вам пришлю, — глухо произнес Ратушинский, можете не сомневаться.

— Я отошлю его обратно, — возразил Дронго.

— Мне ваши деньги не нужны. Они дурно пахнут. Прощайте.

Дронго пошел к выходу. Он успел услышать, как Юлия спросила:

— А вы вернете меня на мое место, Борис Алексеевич?

В ответ раздался дикий крик Ратушинского.