Небо в фальшивых алмазах - Марина Белова Страница 45

– Потому что я ему не дочь и Вере не сестра. Ни я его, ни он меня ни разу не видел.

– Как так не дочь? – опешила Варя. – А кто же ты?

Ада сбивчиво рассказала, как она попала к Кате Иволгиной и как та потом ушла из дома и пропала.

– Что я ему скажу? А если Катя из-за меня погибла? Если ее схватили немцы и за укрывательство еврейки расстреляли? Как я ему в глаза смотреть буду?

– Погоди. Если он сказал директору, что приехал за двумя дочками, то он уже знает о твоем существовании, – проявила сообразительность Варя. – Я думаю, он хороший человек, тебе с ним будет лучше, чем в детском доме.

– Не пойду я, – упрямо заявила Ада.

– Ну почему?

– Если он хороший человек, тем более не хочу его расстраивать. Зачем ему ко мне привыкать, возиться со мной. Больная я. Можешь это понять? Мне жить осталось всего ничего.

– Ну, это ты зря, – Варя с состраданием посмотрела на Аду.

В этот момент Аля надрывно всхлипнула.

– А ты чего сырость развела? – переключилась на другую девочку Варвара.

– Везет Адке, – не в силах перестать плакать выдавила из себя Аля.

– Да уж повезло, – фыркнула Варя.

– Повезло. За ней отец приехал, а за мной никто никогда не приедет. Я никого уже не назову папой.

Ада бросилась утешать Алю:

– Алечка, ну не плачь. Вот вылечишь свою ангину, и тебя переведут к детям. Тебе будет хорошо, весело.

– Как ты не понимаешь, дом – это дом, а детский дом – это все же приют. Варя, вот ты скажи, где лучше? Дома, с мамой, или здесь, где ты ни на минуту не можешь остаться наедине с собой? Весело, говоришь? А я привыкла к тишине, стихи люблю, сама их сочиняю. А разве можно что-нибудь сочинить, когда перед тобой постоянно мелькают лица. Знаешь, почему я в лазарете часто лежу?

– Почему?

– Сосульки грызу. Горло заболит – я к твоей маме бегу, она меня сюда переводит. Поняла? Так где лучше, дома или здесь, в детском доме?

– Ну, дома, конечно, – не стала врать Варвара.

– Вот видишь. Ты сюда приходишь поиграть, а потом к мамочке бежишь под крылышко, – зло бросила Аля. – А у детдомовских нет мамочек!

– Как будто я виновата, что мои родители живы, – с обидой ответила Варя.

– Не кричите, – Ада резко поднялась с кровати, прервав разговор, переходящий в ссору. – Я должна собираться. За мной обещали машину прислать, чтобы перевезти в специализированную больницу.

– Значит, ты не пойдешь к Вериному отцу? – решила уточнить Варя.

– Нет, не надо нам встречаться. Передай ему, что… В общем, как есть, так и скажи, чтоб не искал.

Варя на минуту задумалась – и вдруг ее доброе лицо озарила улыбка.

– Девчонки, а если… Ада, а ты не обидишься, если к Иволгину вместо тебя выйдет Аля? Ты же не хочешь к нему идти, так пусть хоть у Альки будет отец.

– Конечно, – согласилась Ада. – Иди ты, Аля, только не перепутай, тебя зовут Ада.

– А ты? – растерянно спросила Алевтина.

– А я уже не жилец. Тебя никто искать не будет?

– Одна я. Мать и отца расстреляли. Младший братишка от голода умер. Тетей и дядей у меня и не было. Некому меня искать.

– Тогда я стану Алей Соколовой, а ты Адой Иволгиной. Договорились?

– Договорились, – кивнула Аля, теперь уже Ада. – А как же Верочка? Она ведь меня не признает.

– За это не волнуйтесь, – успокоила Варя. – Верочка, когда в детский дом попала, сразу заболела. У нее была очень высокая температура, после которой часть памяти стерлась. Доктор сказал, что это даже хорошо, что она всего перенесенного кошмара не помнит. Она даже своего отца не узнала.

– Да это и понятно. Когда он уходил на фронт, ей только два года исполнилось, – пояснила Ада.

– Правильно. И мама моя говорит, что дети себя только после пяти лет помнят, – сказала Варя. – Ой, как же мне в голову не пришло? Медицинская карта! Ада, карту надо переписать на Алю Соколову! Вы тут сидите, я пойду маму уговорю.

Варя убежала, а Ада и Аля взялись за руки и так просидели, пока не вернулась их подруга.

Сначала медсестра восприняла в штыки затею своей дочери поменять девочек местами.

– Как же я могу пойти на такое? Ты предлагаешь мне подделать документы? Да меня за такие вещи посадить могут.

– Мама, ну как ты не понимаешь, Аля совсем сирота!

– Здесь все сироты! – отмахнулась мать.

– А вдруг и правда Аде не выздороветь?

Медсестра промолчала. Девять против одного, что девочка не выживет. А что если послушать дочь?

Алевтина Соколова тоже здоровьем не пышет, болячки к ней липнут, как мухи на липкую ленту. Тем паче что в большом коллективе всегда больше шансов подхватить какую-нибудь заразу. Такому ребенку, как Аля, просто показана семья. Иволгин приемную дочь не видел, девчонки похожи, так пусть хоть одной из них повезет.

– Хорошо, – согласилась мать Вари.

Медсестра положила перед собой две медицинские карты: карту Ады Иволгиной и карту Али Соколовой. С тяжелым вздохом она резким движением оторвала титульный лист сначала с одной карты, затем с другой, потом приклеила их снова к картам, поменяв местами. Так Ада Иволгина стала Алей Соколовой, а Соколова Иволгиной.

– Чем сейчас заняты дети? – спросила она дочь.

– На обед пошли.

– Лучше не придумаешь. У Али и Ады нет друзей среди детдомовских детей, значит, вряд ли кто захочет пропустить обед, чтобы проводить девочек. А где наш директор?

– Меня послал за Адой, а сам поехал в город на совещание, будет только к вечеру.

– Очень хорошо. Беги к Иволгину, скажи, что я выведу Аду к воротам.

Аля, став Адой, должна была покинуть детский дом первой. Медсестра вошла в палату с документами.

– Эх, девчонки, на что вы меня толкаете, – она тяжело вздохнула и покачала головой. – Гореть мне в огне за такое.

– Ну почему, мамочка? Мы делаем доброе дело.

– Не знаю. Хотя… Чем черт не шутит, может, нам удаться обмануть судьбу? – тихо спросила она у себя и громко добавила: – Теперь ты, Ада, Алевтина Соколова, с этими документами ты поедешь в больницу, – она положила на кровать медицинскую карту со страшным диагнозом. – А ты, Аля, не забывай, что теперь тебя все будут звать Адой. Ну все, прощайтесь.

Девочки обнялись и пожелали друг другу:

– Ты выздоравливай, пожалуйста.

– Ты тоже будь счастлива и Верочку не обижай, она хорошая.