Дело о племяннице лунатика - Эрл Стенли Гарднер Страница 45

– Протест принимается, – согласился судья, – присяжные недолжны принимать во внимание последнюю часть заявления свидетеля.

– В какое время это было?

– Думаю, около восьми утра.

– Вы тем самым объясняете присяжным, что постояннонаходились в доме, начиная с того времени, как удалились к себе в комнатувечером тринадцатого, до восьми утра четырнадцатого.

– Да, сэр, именно так!

– Разве вы не ходили на почтамт на станции«Пасифик-Грейхаунд» примерно в три часа утра, чтобы заказать междугородныйразговор с миссис Дорис Салли Кент в Санта-Барбаре?

Мэддокс плотно сжал губы и отрицательно покачал головой.

– Вы должны отвечать на вопросы четко и внятно, –предупредил его полицейский.

– Вполне определенно, нет, – ответил Мэддокс, стараясьговорить отчетливо.

– Значит, не ходили? – притворно удивился Мейсон. – А где вынаходились хотя бы приблизительно в три часа утра четырнадцатого?

– В это время я спал.

– Разве у вас, – допытывался адвокат, – не было совещания смистером Дунканом, вашим поверенным, около трех утра четырнадцатого числа?

– Нет, сэр, точно нет!

– Или в любое другое время между полуночью тринадцатого ипятью часами утра четырнадцатого.

– Нет, не было ничего подобного.

Мейсон произнес:

– У меня все.

Гамильтон Бергер вызвал чертежника, который представилпоэтажный план резиденции Кента. План был принят в качестве доказательства состороны обвинения без возражений. Коронер определил время, когда было совершеноубийство: в интервале между половиной третьего и половиной четвертого. Детективсержант Голкомб сказал на свидетельской трибуне, что признает в разделочномноже с лезвием, ржавым от пятен крови, тот самый нож, который был найден накровати Кента под подушкой. Перри Мейсон, отпустивший предыдущих свидетелей безвопросов, спросил сержанта Голкомба:

– Что произошло с наволочкой и простынями с этой кровати?

– Я не знаю.

– Вы не знаете?

– Ну, мне сказали, что экономка отдала их в прачечную.

– Так она не сохранила их?

– Нет.

– Почему вы не оставили их как доказательства?

– Потому что думал, в этом не будет необходимости.

– Так это правда, что ни на подушке, ни на простыне не былопятен крови?

– Думаю, что не так. Они вроде бы были, но я не могуприпомнить.

Мейсон спросил язвительно:

– Если бы на них оказались пятна крови, думаю, вы непременносочли бы постельное белье важным доказательством и представили бы суду, не такли?

– Возражаю, так как вопрос носит предположительный характер,– взорвался Бергер.

– Я его задал просто для того, чтобы добиться от свидетеляопределенного ответа, – возразил Мейсон. – Он же показал, что не знает, были липятна крови, вернее, не помнит.

– Пусть свидетель ответит на вопрос, – решил судья Маркхэм.

– Не знаю, – признался сержант Голкомб и добавил: – Это вамбы следовало знать, мистер Мейсон. Ведь именно вы обнаружили разделочный нож.

В зале суда послышались смешки. Перри Мейсон ответил:

– Да, я знаю. И вы спрашиваете меня, что бы я вам на этоответил, сержант?

Судья Маркхэм опустил молоточек.

– Довольно! – приказал он. – Свидетелю надо задавать вопросыконкретно и по существу. Впредь не должно быть никаких перебранок междуадвокатом и свидетелем.

– Выходит, – продолжил Мейсон, повышая голос, – раз нанаволочке и на простыне не было пятен крови, и, возможно, поэтому, увидев впостельном белье доказательство, которое ослабит позицию обвинения, вы прямикомотправили их в прачечную, когда единолично производили осмотр помещения, не давтем самым защите ни единого шанса представить белье суду. Разве я не прав?

С ревом Бергер вскочил на ноги, и из него посыпалисьвозражения:

– Спорно, не по существу, лишено основания, не соответствуетпроцедуре перекрестного допроса, попытка повлиять на присяжных, оскорбительнаяпо сути.

Мейсон в ответ просто улыбался.

– Свидетель может ответить на вопрос, – распорядился судьяМаркхэм, – ведь до сих пор мы не услышали четкого ответа – почему постельноебелье отправили в прачечную?

– Я не в курсе, – ответил сержант Голкомб. – Постельнымбельем я не занимался.

– Но вы дали понять экономке, что в комнате не мешало быубраться?

– Возможно, что и так.

– И заправить постель тоже?

– Может быть.

– Тогда, – провозгласил Мейсон, бросая торжествующий взглядна присяжных, – у меня все!

– Вызываю Джона Дункана, – возвестил Блэйн, когда Бергер селна свое место, предоставив своему помощнику ненадолго взять инициативу в своируки.

Дункан помпезно выкатился вперед и был приведен к присяге.

– Ваше имя?

– Джон Дункан.

– Вы адвокат из Иллинойса и вы знаете обвиняемого ПитераКента?

– Да, совершенно верно.

– Вы находились, как я полагаю, в его доме тринадцатого иутром четырнадцатого числа этого месяца?

– Это верно. Я участвовал в деловом совещании с мистеромМейсоном, его адвокатом. На совещании также присутствовали Эллен Уорингтон,секретарша мистера Кента, и мой клиент, Фрэнк Б. Мэддокс. Насколько помнится,там находился также некий доктор Келтон.

– В какое время вы покинули совещание?

– Около одиннадцати часов. У меня был разговор с моимклиентом в его спальне после того, как совещание с этими джентльменами решенобыло отложить.

– Видели ли вы мистера Кента позже этим вечером и ночью?

– Я видел его ранним утром четырнадцатого.

– В какое время?

– Ровно в три часа утра.

– Где вы видели его?

– В патио, возле дома.

– Можете указать на схеме, вот на этой, под номером один,точное место, где вы видели обвиняемого в названное вами время?

Дункан указал точку на плане.

– А где на этой схеме обозначена ваша спальня?