Вырванное сердце - Алексей Сухаренко Страница 44

– Мать, а ты чего тут? – Андрей не сразу заметил сидящую в уголке непривычно тихую маму.

Увидев её, головная боль сразу напомнила ему про тяжесть похмельного состояния, но он скрипнул зубами, прогоняя желание выпить.

– Андрейка, сынок! – вдохновилась появлением своего чада Митрофановна. – Мать убивают, а ты всё пьёшь и гуляешь, зараза такая!

– Нет, не пью я больше, – решительно мотнул головой её отпрыск. – Завязал я, баста… Вот и работу нашёл. Завтра выхожу первый день.

– Что за работа? – поинтересовалась Царькова.

– Логистиком в крупную складскую компанию. – Андрей произнёс это с неким вызовом, явно рассчитывая произвести эффект на Марию.

– Боже ты мой, радость какая, – засияла Нужняк. – Да неужто свершилось и Ты услышал мои молитвы? А чего ты с цветами? Кому? Мне?

В последнем её слове было столько радости и надежды, что вопрос прозвучал больше утверждением и уверенностью, что сын пришёл к ней.

«Неужто сынок принёс мне за все мои труды цветочков? Сколько лет я промучилась с ним, а вот и благодарности от него дождалась наконец-то».

— Вот пришел, как обещал, за ответом, – проигнорировал вопрос матери сын, обращаясь к Марии. – Вы как, Маша? Согласны стать моей женой?

– А это что ещё за обмылок? – не преминула последовать реакция Егора. – Ты чего, юноша бледный, сбрендил? Она уже замужем.

– Была. За Лошадкиным, я знаю. – Андрей держал себя в руках, пытаясь сохранить достоинство. – И про дочку знаю, но для меня это неважно.

– За каким еще Лошадкиным? – удивился Грачёв. – Я её муж.

– Да нет, вы шутите. – Андрейка подумал, что сотрудник полиции решил его разыграть. – Вы же милиционер.

– А что, милиционер не может быть мужем? – растерялся от такого аргумента капитан полиции.

– Пусть она паспорт свой покажет, вот мы и посмотрим, кто она. Кому дочь, а кому жена, – не утерпела Дарья Нужняк, осторожно подавая реплику. – Вы, который муж, попросите ее предъявить паспорт, удостоверьте нам её личность.

Мария с тревогой посмотрела в лицо представителя власти, затем перевела взгляд на Царькову.

– У меня нет паспорта, я его недавно потеряла. – Мария выглядела совершенно растерянной. – Правда, мам. Ты мне веришь?

– Ну конечно, дочь. Мне не важен твой паспорт. Я и так знаю, что ты моя родная дочь.

– А у меня есть доказательства того, что ты моя жена. – Егор достал российский паспорт. – Вот, пожалуйста, смотрите. Это её паспорт, который она оставила у нас дома два года назад.

Митрофановна первая подскочила к документу и жадно стала его рассматривать.

– Грачёва Светлана. Ну вот, а я что говорила?! Грачёва она и никакая не Мария и тем более Лошадкина. На, сама смотри!

Она передала паспорт Зинаиде Фёдоровне.

«И правда её фотографии. Какая она была смешная в 16 лет. А в 25 лет такая почти, как и сейчас, ничуть не изменилась. Грачёва Светлана. Значит, прав милиционер. Она его жена и мать его дочери. Наверное, она потеряла память, и теперь надо сделать всё, чтобы она к ней вернулась. Может, ей надо увидеть дочку? Может, сердце матери откликнется и поможет ей всё вспомнить?»

— А что? Светик тоже неплохо. Мне всё равно, как тебя зовут. Выходи за меня замуж, – раздалась неожиданная реакция «жениха».

– Ну всё, пора этот балаган прекращать. – Грачёв подскочил к Андрею и, заломив его правую руку, потащил его на выход.

– Цветы не помни, денег стоят, – больше всего переживал Андрей за сохранность букета, который оставался в его закрученной за спину руке.

Ему на выручку бросилась Митрофановна, пытаясь отбить своего сынка из рук полицейского.

– Отпусти руку, садист, ты же ему больно делаешь! – дубасила ему по плечу баба Дарья, чей материнский инстинкт был сильнее страха перед табельным оружием оперативника.

Егор, несмотря на отчаянное сопротивление матери с сыном, всё же вытолкнул семью Нужняк за дверь и наконец с полным облегчением перевёл свой дух. Теперь ему нужно было расположить к себе Светлану. Но как это было сделать в такой ситуации, он не понимал.

«Главное – её заманить к себе. Там, в своей комнате, она должна всё вспомнить. Увидит свои вещи. И главное – дочка. Не может же мать её не узнать. Есть же, наконец, материнское сердце!»

* * *

Материнское сердце Митрофановны плясало от радости при виде своего перерождённого сына. Когда «оборотень в погонах» вытолкнул их из квартиры, она первым делом подумала, что Андрюшка сейчас пойдёт в винный магазин и «вмажет с горя». Но не тут-то было. Сын уселся на скамейке возле подъезда и стал оправлять потрёпанный букет цветов. Ей было странно и внове такое поведение сына, поэтому она стала молча ожидать его последующих действий, не понимая, что за всем этим может последовать. Вид у младшего Нужняка был решительный. Глаза горели желанием реванша.

«Как у его покойного отца, тогда, много лет назад, в голубятне. Неужто сын влюбился?! Вот ведь напасть какая! Эта криминальная штучка втянет его в свою преступную деятельность. А ведь он только начал человеческий облик принимать. На работу устроился. Этим, как его, логиком, что ли?»

— Сынок, а я чего-то не поняла, ты кем работать будешь? – поинтересовалась мать.

– Логистом, – буркнул Андрей.

– Это что же ты будешь делать? – пыталась понять незнакомое слово Нужняк. – Что делают эти логики? Что-то мудрёное, так для этого институтское образование, верно, надо?

– Нет, в бригаде логистов там все такие же, как и я, – усмехнулся сын, – просто там так грузчиков называют, логистами.

– Ну и ничего, у нас всякая работа почётна. – Митрофановна попыталась скрыть налёт разочарования. – Я вон тоже не балериной прыгала, и ничего.

– Логист всё равно звучит лучше, чем грузчик, – покачал головой сын. – Есть разница выйти замуж за грузчика или за логиста?

– Вот ты о чём, – поняла Митрофановна, для чего сыну понадобилось такое мудрёное слово.

– И откуда этот мент навязался? – удрученно покачал головой неудавшийся «жених». – Почему он себя её мужем называет? Она же его не признаёт!

– Муж он ей, он и паспорт её принёс, – напомнила сыну про неопровержимое доказательство их супружества Митрофановна. – Да и зачем она тебе, воровка эта? Ты у меня ещё и не такой девушкой обзаведёшься. Теперь ты не пьёшь и при работе…

– Мать, мне никто, кроме неё, не нужен, – отрицательно покачал головой Андрей. – Как ты не понимаешь? Люблю я её. Мне её скромная улыбка теперь из памяти не идёт, всегда перед глазами стоит. Я теперь к Моне Лизе ни ногой. Да и загадку её улыбки я как-то быстро разгадал, стоило мне сегодня трезвому зайти в винный.

– А что это ты там делал? – испугалась мать.