Труп в холодильнике - Наталья Александрова Страница 44

Надежда скинула куртку, мимоходом расстроилась, отметив наней грязные разводы, и переобулась в хозяйские шлепанцы. ПредводительствуемаяАниной матерью, она прошла по длинному полутемному коридору, заглянула вкомнаты – небольшие, но с высокими потолками, непривычному человеку показалосьбы, что он в церкви. Обстановка была самая скромная, да и ремонтик хотькосметический не мешало бы сделать. Ну, все правильно, живут вдвоем мать сдочкой, откуда у медсестры большие заработки? Хватило бы на еду да на одежду...

Кухня тоже была малость запущена, шкафчики потемнели откопоти, стоял допотопный стол на одной ноге, покрытый клеенкой. Но на широкомподоконнике расположился самый настоящий сад. Там стояли два огромных ящика, ав них... в них были кактусы и всевозможные растения пустыни, такназываемые суккуленты.

Раньше Надежда не слишком любила такие комнатные растения,ей больше нравились те, что пышно цветут или дают большие сочные листья. Крометого, кактусы муж категорически запретил даже вносить в дом, чтобы егообожаемый кот не уколол нежный нос и подушечки на лапах. Надежда про себядумала, что кактусы помогли бы ей справиться с пристрастием наглого котярыобъедать все цветы едва ли не под корень. Уколет пару раз нос – сразусообразит, что так делать нехорошо, и будет подальше держаться от цветочныхгоршков!

Но прежде чем кот это поймет, сама Надежда может пострадатьот гнева собственного мужа. Нет, бить он ее, конечно, не станет, Сан Саныч –человек воспитанный. Но будет грандиозный скандал, коту достанутсядополнительные блага и деликатесы, а Надежда окажется виноватой во всем.

– Какая прелесть! – совершенно искренне воскликнулаНадежда, устремляясь к подоконнику. – Как красиво!

– Это мое хобби, – горделиво улыбаясь, сказалахозяйка, – кухня у нас темноватая, солнышко только летом заходит, но онирастут хорошо, и сама не знаю отчего...

– От вашей любви, – серьезно сказала Надежда, и Анинамама с ней согласилась.

Мигом подружившись на почве комнатных растений, женщиныуселись пить чай, предложенный радушной хозяйкой. К чаю подавались недорогиеконфеты и домашний пирог с курагой. Пирог был ужасно вкусный, и тесто сдобноедо невозможности. Надежда съела большой кусок и мужественно отказалась отвторого.

– Вот сижу дома, пока Аня на работе, от скуки пирогипеку, – пожаловалась хозяйка, – заняться-то нечем. Зимой на улицувыходить не могу, у меня от ветра и от холодного воздуха сердцебиение сильноеначинается.

«Тогда пирогов бы надо поменьше», – неодобрительноподумала Надежда, однако тут же устыдилась: пирог был удивительно вкусен, она исама не удержалась, хотя давно уже дала себе слово не есть мучного и сладкого.

В разговоре Надежда ловко обходила подробности того, длячего собственно ей нужна сиделка, и между делом расспрашивала Галину Тимофеевнуо жизни. Из той вовсе не нужно было тянуть слова клещами, соскучившись водиночестве, она вывалила на Надежду кучу сведений, правда малополезных.

Они живут в этой квартире давно, и Аня здесь родилась, и онасама. Вот в той дальней комнате, а вторая тогда была не их, тут соседи жили, Раскидаевы.Соседям квартиру дали в спальном районе, а эту комнату им отдали, отец еще былжив, он отхлопотал... Потом отец умер, она, Галина, замуж вышла, родила Аню.Потом муж ушел – другую встретил. Он таксистом работал, ну, ночью подсела кнему одна такая... вот он к ней и ушел... Потом мама умерла, и остались они тутвдвоем с дочкой. Аня – девочка хорошая, работящая, да только вот в личной жизнией не везет, был один тип, прожил у них полтора года, да и сбежал. Хорошо, чтоона, Галина, как чувствовала, прописывать его не стала. Много он крови Анечкепопортил, очень она страдала...

Надежда вспомнила рассказ горе-сыщика, как мамаша буквальновзбесилась, приняв его за какого-то Геннадия, и согласно кивнула: все сходится.

А Галина Тимофеевна вошла в раж и мигом смоталась в комнатуза фотографиями. Надежда с тоской проводила ее глазами, отметив машинально, чтодвигается Галина, несмотря на полноту, легко и без одышки. И внешне никак насердечницу не похожа: синевы под глазами нет, румянец во всю щеку, движения быстрые...Ладно, не ее это дело, пора откланяться да идти восвояси.

Галина легко тащила старинный альбом для фотографий впереплете малинового бархата.

– Это еще родительский, – бормотала она, – вотмама с папой, вот я маленькая, вот с мужем свадебная...

В молодости Галина была не такая полная и даже хорошенькая –глаза яркие, волосы пышной волной. А вот муж ее Надежде не приглянулся –бледный какой-то, зализанный, лицо невыразительное. Впрочем, на свадьбе всеженихи выглядят немного пришибленными.

– Вот Анечке три годика, – щебетала Галина, показываяфотографию, где девочка с бантом обнимала традиционного медведя.

Дальше пошли сплошь фотографии Ани – в детском саду напразднике, летом на озере, в школьной форме. Стало заметно, что Аня похожа наотца – те же невыразительные глаза, взгляд тусклый, улыбается мало... Дажекогда стала постарше, не похорошела.

– А вот выпускной вечер, – сказала Галина и протянулабольшой групповой снимок, – найдите Аню...

Но Надежда Николаевна уставилась совершенно на другую девушку.В светлом платье, с короткой стрижкой, но Надежда не могла ее не узнать. Наснимке была та самая таинственная блондинка из ресторана, та самая, которуюНадежда видела мертвой. И вот теперь на фотографии – лет на пятнадцать моложе,с другой прической, почти без косметики, но это, несомненно, была она.

– Вот... – показала Надежда.

– Ну что вы, и совсем не похожа, вот же Анечка! –обиделась Галина Тимофеевна. – А это подружка ее, Алена... вот как жефамилия-то ее... забыла.

– Они в одном классе учились? – спросила Надежда,тщательно следя, чтобы в голосе не проявилась заинтересованность.

– Да, и потом дружили, пока...

– Что – пока? – Надежда с трудом оторвала взгляд отснимка.

– Ой, там такая была история – это просто ужас! –Галина всплеснула руками.

– Да что вы... – теперь Надежда была самовнимание, – ой, расскажите, если про любовь, так я очень даже люблю...

– Да какая любовь! – Галина махнула рукой. – Тоесть и про любовь, и про ревность, все там есть, просто кино!

Она подвинула стул ближе к Надежде и перелистнула страницуальбома. Там была парадная фотография – две девушки, причесанные и накрашенные,смотрят в объектив. Аня серьезно, без улыбки, лицо у нее, как обычно,невыразительное, зато вторая, Алена, улыбается чуть наигранно, как кинозвезда.Интересная девица, что и говорить, Аня против нее совсем чумичкой кажется.

Галина теребила ее за рукав, предлагая посмотреть другиеснимки. Любительские карточки – на даче, на прогулке возле Невы. Девушкивзрослели, Алена все больше хорошела, Аня оставалась такой же невзрачной. Ихокружали молодые люди – всегда большая компания. Все ясно: молодого человека уАни не было, а у Алены если и был, то его фото она, верно, хранила всобственном альбоме. Последняя фотография была цветная, Алена на ней былапохожа на ту женщину, что Надежда видела три дня назад мертвой, – длинныесветлые волосы, чуть располнела. И платье было красного цвета, но, конечно,другое – это было подешевле и не такое открытое.