Убийство в Невском переулке - Игорь Москвин Страница 43

Не успел Путилин повесить верхнее платье, как дверь в кабинет бесцеремонно распахнулась и на пороге возникла фигура в расстегнутой шубе и сдвинутой набекрень шапке. Лицо статского советника пылало нешуточным гневом, глаза, казалось, метали не молнии, а стофунтовые ядра с огненной начинкой.

— Что вы, милостивый государь, себе позволяете?

— Ваше превосходительство, не будете так любезны присесть? — для снижения напряжения произнес Иван Дмитриевич, пытаясь внести в ряды наступающей армии смятение спокойствием. К слову сказать, испытанное средство.

Господин Залесский некоторое время смотрел на начальника сыска пока еще недружелюбным взглядом, но через несколько секунд принял решение и сел.

— Кто дал вам право врываться в мой дом и допрашивать домочадцев? — голос понизился, багровость, заливающая круглое лицо, начала пропадать.

— Николай Васильевич, я интересуюсь некоторыми сторонами жизни вашего семейства не ради праздного любопытства, а по делам службы. Мне поручено государем охранять покой в столице, а при свершении злодеяний — пресекать их на корню. Посудите сами, как я смогу найти человека, убившего Сергея Ивановича, если о нем ничего не буду знать? Может быть, злодей умышляет каверзы против вас и вашего семейства?

— Вы установили это достоверно? — чувства господина Залесского сменились с явного гнева на обеспокоенность, перерастающую в неподдельный страх.

— Чтобы унять вашу обеспокоенность, мне необходимо многое знать, в том числе и об отношениях покойного с вашим семейством. Я повторюсь, что надо не лично мне, а для следствия.

— Теперь я понимаю, — он закусил нижнюю губу, переваривая эти слова. — Скажите, а Машеньке ничто не угрожает?

— Надеюсь, что нет. Позволите задать вам несколько вопросов?

— Да, задавайте.

— Скажите, в последнее время не показалось ли вам, что Сергей Иванович чем-то обеспокоен, он не делился с вами тревогами?

Залесский с минуту подумал.

— Боюсь, что помочь вам не смогу. Сергей Иванович делился со мною некоторыми трудностями по службе, но не выказывал особого беспокойства.

— Он не выказывал недовольства службой?

— Что вы, Иван…

— Дмитриевич.

— Иван Дмитриевич, Левовский был вполне доволен, тем более что он получал новый чин, должность. Нет, службой он был доволен. Скажите, Иван Дмитриевич, — понизив голос, действительный статский чиновник наклонился вперед, — в самом деле, для моего семейства нет угрозы?

— Пока рано говорить об опасности.

— Нет, я отошлю их в Москву от греха подальше, — проговорил он сам себе, позабыв о присутствии Путилина. — Разрешите откланяться, — и господин Залесский вскочил, словно к нему вернулась ушедшая юность, исчез за дверью, Путилин даже не успел моргнуть глазом.

Что ж, в деле появились новые ниточки, завязанные на неприступную твердыню — оплот Министерства финансов. С нынешнего года последовало разрешение на исполнение частных заказов, а это не только печатание красочных картин, но и бумаг для акционерных компаний со всякими тайными знаками. Именно тайными, что невозможно подделать… Нет, Путилин бы выразился по-другому: сложно подделать без определенных знаний и специальных машин. Да еще и фальшивые ассигновки?

Кроме всего прочего, написано в бумаге, определяющей деятельность Экспедиции:

Всякая бумага первоначально освидетельствуется гравером и каллиграфом; лица эти определяют, представляет ли данная бумага или документ признаки подлога или подделки… Если же в документе или бумаге окажутся признаки подделки, то этот документ подвергается фотографическому и химическому исследованию для определения способа подделки, восстановления первоначального текста. О результатах составляется акт.

Хотя убитый напрямую не соприкасался, по словам управляющего, с фальшивыми бумагами, но не стоит откладывать в сторону и данные соображения.

— Разрешите, Иван Дмитриевич? — в кабинет вошел Соловьев.

— Пожалуйста, — начальник сыска испытывал некоторое нетерпение. — Какие вести, Иван Иванович?

— Особых нет, — он положил записку перед Путилиным, — только нашелся извозчик, отвозивший лже-Левовского.

— И? — Иван Дмитриевич вопросительно смотрел на чиновника.

— Отвез он незнакомца до дома убитого, сговорился на следующее, чтобы извозчик ждал его у гостиницы «Демут», но сам не явился.

— Значит, стоит… — Тут в дверь раздалась новая порция громкого стука. — Да, войдите.

Штабс-капитан явился вовремя.

— Значит, без новостей?

— Так точно.

Путилин протянул записку, принесенную надворным советником для прочтения. Окинув ее внимательным взглядом, Орлов вернул записку обратно.

— Извините, Иван Дмитриевич, но, как я понимаю, предстоит встреча с господином ротмистром.

— Совершенно верно. А теперь расскажите подробно, Иван Иванович, что удалось узнать.

Соловьев отчитался об извозчике, о гостинице «Демут», об Удельной и Шувалово.

— Это вы в прошлый раз, Иван Иванович, производили обыск в квартире убитого? — после некоторого раздумья поинтересовался Иван Дмитриевич.

— Да, верно.

— Теперь вас, Василий Михайлович, прошу провести там же повторный обыск и свежим взглядом посмотреть на место жития убитого, попытаться найти тайные места. — Потом он повернул голову к Соловьеву: — Это не от недоверия, а есть некоторые соображения по поводу службы Левовского. Вам же предстоит посетить гостиницу и близлежащие дома на предмет проживания в них искомого незнакомца. Я же встречусь с приятелем Сергея Ивановича — Ильей. Вопросы есть?

— Задания ясны, — отозвался штабс-капитан.

— Тогда попрошу заняться очерченным кругом вопросов…

В ПОЛОВИНУ ДЕВЯТОГО Путилин оделся и спустился, чтобы отправиться на Владимирский для встречи с ротмистром Ильей.

— Куда прикажете, Иван Митрич? — спросил у сыскного начальника извозчик, доехав по Большой Морской до Невского.

— Куда? — очнулся Иван Дмитриевич от мысли, припомнив, что не сказал адреса. — На Владимирский, к «Давыдке».

Сани легко скользили по Невскому мимо зажженных фонарей и газовых рожков над дверьми домов.

Извозчик почти бесшумно подкатил к подъезду ресторации Давыдова, в которой знакомец Левовского, вероятно, уже его ждал. Путилин окинул внимательным взором залу, в которой сидело множество штатских, но только один в мундире улана 8-го Вознесенского полка. Вздохнув, он направился к офицеру.

— Господин ротмистр, — обратился Путилин к военному, — разрешите к вам присесть?

— Извините, милостивый государь, — ротмистр окинул Путилина таким взглядом, что по спине пробежала холодная волна. — Я жду приятеля.