Сад камней - Влада Ольховская Страница 43

— Запрос. Погоди, сейчас сама разберусь…

Заявление было написано когда-то самим Константином Шереметьевым. Он указывал, что в офисе его фирмы случился пожар, уничтоживший все бумаги. Теперь нужно было восстанавливать их по архивам — все, что возможно. А то, что невозможно, просто забыть…

В заявлении речь шла об официальных документах, связанных с компанией, о расследовании, конечно же, ни слова. Но иначе и быть не могло, Кира все равно поняла, для чего им это послание.

— Вот почему… — прошептала она.

— Ты сейчас о чем?

— Я все не могла понять: почему он не довел дело до конца? Если Шереметьев был моему отцу таким уж хорошим другом, почему он не добился наказания настоящего преступника? А вот и ответ!

Теперь, когда первая волна шока миновала, ей становилось все легче называть Валерия Солодова своим отцом. Само слово «отец» больше не ранило ее, оно, непривычное, было куда лучше, чем та пустота, которая много лет царила в ее душе.

Он был.

Он не виноват.

Он, возможно, даже любил ее…

А значит, она должна была завершить то, с чем не справился Шереметьев. Но для начала ей нужно было понять, как далеко он зашел и почему остановился, и вот теперь это становилось ясно.

Но если Кира уже во всем разобралась, то Илья — нет.

— Каким образом документы его фирмы связаны с Солодовым?

— Никаким, но, подозреваю, там были не только документы фирмы — в пожаре этом. Все, что Шереметьев оставил нам в «Саду камней», — это или копии, или очень-очень косвенные указания на вину Завьялова. Их недостаточно для возбуждения уголовного дела! Но, уверена, у него были и аргументы посерьезнее…

— До этого пожара, — наконец сообразил Илья.

— Именно! Понятия не имею, как, но Завьялов вычислил, что Шереметьев идет по его следу.

Он решил остановить его и, в общем-то, преуспел, ведь он так и не отправился за решетку.

— Зато на тот свет отправился!

— Мы пока не знаем, почему это произошло, — напомнила Кира. — Но, думаю, узнаем до того, как решится вопрос с наследством.

Она уже не сомневалась, что в «Саду камней» есть все ответы. Она даже рада была, что Шереметьев позволил ей узнавать их постепенно — иначе она могла и не справиться.

— Но дальше-то что? — спросил Илья. — Судя по тому, что указания на следующую подсказку нет, это конец игры!

— Так, нет, подожди… Этого не может быть, что-то должно найтись!

Она снова опустила руку в вазу — и не зря. Если до этого Кира ощупывала стены, то теперь добралась до дна и почувствовала под пальцами что-то сухое и очень мягкое. Она попыталась схватить это, но оно просто высыпалось из ее рук.

Достав руку, она с удивлением обнаружила, что ее пальцы окрасились в серо-черный цвет.

— Это что, прах какой-то? — присвистнул Илья.

— Типун тебе на язык! — поежилась Кира. — Даже два, чтобы больше глупости не болтал!

Никакой это не прах… Кажется, это пепел.

* * *

1999 год.

Что-то не так.

Кира сразу почувствовала это — еще до того, как добралась до дома. Сегодня был неплохой день, и за контрольную она получила пятерку — а думала, что все завалила! Ей хотелось как можно быстрее рассказать об этом. Важно ведь! Мама, естественно, хмыкнет, постарается улыбнуться, но выглядеть это будет так себе — совсем не убедительно. Мама плохая актриса. Это было бы обидно, если бы не дедушка, вот он умеет хвалить! Так что по-настоящему Кира спешила к нему, а не к маме. Она любила те дни, когда у него были поводы гордиться ею!

Она не задерживалась по пути и скоро была во дворе. Вот тогда она и почувствовала: что-то не так, неправильно. Почему у подъезда стоят соседки и о чем-то болтают? Почему затихают, увидев ее? Что это за машина… скорая помощь, что ли?

Это могло быть не связано с ней. Нет, даже не так — это не должно было оказаться связано с ней! И все же в глубине ее души уже горело чувство, которого в беззаботном детстве Киры раньше не было.

Ей хотелось развернуться и бежать, не слышать эти разговоры, не знать, что будет дальше. Но она заставила себя шагать вперед, потому что ей нужно было увидеть маму и дедушку. Они объяснят ей, что произошло, они защитят ее от этого чувства!

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Она даже не успела войти в подъезд, когда ее перехватила соседка.

— Кира, малыш, пойдем ко мне в гости!

— Не хочу, — насупилась Кира. — С чего бы?

— Я сегодня печенье испекла! Хочешь ведь?

Печенье Кира любила и действительно часто заходила к соседке за ним. А сегодня просто не могла: незнакомое чувство обретало все большую власть над нею. Она чувствовала, что не сможет проглотить ни кусочка, что бы ей сейчас ни предложили. Ей даже дышать становилось тяжело, а на глазах закипали слезы.

Ей нужно было домой…

— Пустите меня, — Кира попыталась прощемиться мимо грузной соседки. — Я хочу к дедушке!

Она сказала, что думала. Ей действительно хотелось не к маме, а к деду. Он был основой порядка в их доме. Кира еще мало знала о жизни, но чувствовала: ее мама точно так же боится хаоса, как и она сама. А дедушка не боится ничего, он — скала, он — остров, на котором они прячутся от штормового моря.

Поэтому Кира не сомневалась, что рядом с ним все станет прежним. Только как объяснить это безмозглым соседям?

— Пустите!

— Малышка, тебе туда нельзя, извини…

— Я хочу домой, пустите меня! Дедушка! Мама!

Но ее никто никуда не пустил. Прибежали еще соседки, помогли увести ее в чужую квартиру, и от этого стало только сложнее. Вокруг мелькали люди, которых Кира едва знала — или не знала совсем. Что-то говорили, кто-то плакал, но она уже не прислушивались, ее с головой накрывала ледяная лавина паники.

Один раз в толпе мелькнуло заплаканное лицо мамы, и Кира попыталась позвать ее, но ничего не добилась. Дедушку она больше не видела, ее просто заперли в комнате, и как бы она ни рыдала, как бы ни билась в дверь, никто за ней не пришел.

Лишь на следующий день Кира узнала, что ее дед умер от инсульта.

А значит, ее теплому, уютному, безопасному миру предстояло рухнуть.

* * *

Кошмары больше не возвращались, и это было чертовски странно. Илье казалось, что именно наркотики помогают ему не сойти с ума, позволяют хотя бы на время забыть то, что забыть навсегда невозможно. Но, получается, они провоцировали это? Он сам себе выкопал яму? Ирония, иначе и не скажешь!

Но теперь ему действительно становилось легче. Да, сначала он был возмущен той бесцеремонностью, с которой Кира и ее дружок-адвокат вмешались в его жизнь. Однако Илья был вынужден признать, что это к лучшему. Он уже и забыл, каково это — не проверять, сколько еще осталось таблеток, не чувствовать нарастающую дрожь в руках, не бояться, что дозу придется увеличить — а то и вовсе перейти на что-то покрепче.