Трали-вали - Владислав Вишневский Страница 43

– Он не наш шпион, – подчеркнул Генка с многозначительной интонацией. – Наши не такие…

– Ага. Так говорят, – согласно кивнул Никита, и с жаром продолжил. – Но он почему-то в ментовской форме в машине был… Я его сразу узнал! А сзади к нам бежали парни, я увидел. Один точно Мусульманин, но он русский, но его почему-то все Мусульманином зовут, вот…

– Да, он сильный такой, – вновь вклинился Генка. – Он девок за жопу всегда щиплет на рынке, и за титьки хватает, я знаю. А мне подзатыльник один раз дал – вот сюда, – Генка скривился, – бо-ольно!..

– Ага, – Никита пропустил Генкино дополнение. – И второй, но я его совсем не знаю… Вот!

Никита закончил рассказывать.

– Да, а потом дядь Саша ка-ак газанёт, я чуть нос не разбил, с сиденья слетел… Бах-трах! Да! – от восторга заикаясь, Генка замахал руками. – Уматно!

В другом бы случае всем было бы смешно, наверное, но не сегодня…

– Так, – задумчиво произнёс Мальцев. Он ещё не разобрался. Хотя кое-что позитивное вроде бы намечалось, просвечивало, но было тонким, ненадёжным, ускользающим. – И что это получается? На нас напала не милиция, значит, а эти, как их…

– Оборотни! – осторожно подсказал Кобзев. – Хотя, оборотнями называют обычно ментов, он помнил. – Которые с преступниками заодно, а здесь…

– А здесь наоборот, – звонким голосом воскликнул Генка, для него всё было ясно. – Преступники за ментов! Известное дело. Дядь Гена, а можно попить?

– Попей, – рассеяно ответил тот. – В холодильнике… Кружка в шкафу…

– Ты моей Ляльке это скажешь, она сразу тебя в свой отдел возьмёт, – неосторожно хмыкнул Кобзев, наблюдая, как Генка наливает и пьёт молоко. – Когда подрастёшь.

– А я подрасту! – с готовностью заверил Генка, вытирая рукой молочные усы. – Уже расту!..

– А она где у тебя работает, в ментовке? – Никита, мотнул головой, отказываясь от предложенного Генкой молока, зацепил Мальцева испытующим, многозначительным холодным взглядом.

Кобзев поперхнулся… Генка застыл с кружкой над раковиной… Мальцев и Никита, все трое, молча смотрели на Кобзева… Александр понимал и взгляд мальчишки, и суть вопроса. Он, в общем-то, если откровенно, к этой проблеме и сам относился – как сейчас говорят, неоднозначно. Ляльку, как женщину, жену и мать своих детей любил. Крепко можно сказать любил. Слишком, даже. А вот её работу, вернее не саму работу, а тот гнилой душок, который исходил от милиции, от ментов, ментовки, тюрьмы, следственных изоляторов и прочих методов им сопутствующих, он не любил. Хотя точно знал, что его Лялька – не такая. И её следственная бригада, он несколько раз с ними обмывал разные праздники, были нормальными ребятами… Ну, может, юмор у них, пожёстче чем у музыкантов, так ведь и работа, извините, не Штрауса с листа играть… Тем не менее вопрос задан… в лоб. Сложный. Врать, увиливать нельзя. Шутить тоже…

– В следственном отделе прокуратуры, – почти по слогам, осторожно произнёс он. Как полное ведро – не расплескав, на лавку поставил.

– Ага, ментовка она у тебя, значит? – с сильной долей ехидства и сарказма, мгновенно уличил Никита. Он право имел. Это видно было. В глазах читалось. Мог бы и рассказать, если хотите, опытом поделился.

– Нет, – не поднимая глаз, упрямо заявил Кобзев, честь её мундира защищал, как всей милиции в целом. – Она не мент, – в голосе слышалась обида, и отсутствие достойных аргументов. – Она… другая… Она следователь.

Ему бы и не поверили, у мальчишек достойная негативная школа общения с органами была, одним заявлением и жалобным голосом их не убедишь, но вмешался Мальцев, пришёл на выручку другу.

– Я подтверждаю, ребята, она – лучшая, – совершенно серьёзным тоном, как об абсолютной истине заявил он, выдержал паузу, криво усмехнулся. – Стал бы мой друг с продажной, бесчувственной ментовкой дружить, тем более… жениться… Зуб даю!

О! Вот это сработало. Как пять копеек! Это прошло.

Взгляды мальчишек изменились, оттаяли… Стали не враждебными, или злыми в своей обидчивой беспомощности, а уже проще, не такими острыми и тяжёлыми, почти дружелюбными. В принципе, история прошедших дней убеждала мальчишек, что эти мужики, ну, ладно-ладно, пусть дяденьки, были не такими, какие им всегда попадались… Обычно бездомных и беспризорных люди боялись, сторонились. Это понятно! Замахивались на них чем ни попадя… Уйди, мол, не подходи! Или протянут бывало батон хлеба, или смятый червонец, и не дожидаясь пока ты возьмёшь, руки прячут, убирают, чтобы не замараться, не подцепить чего-нибудь… Брезгуют… Поднимай потом из-за них хлеб с пола, или деньги… А эти… Эти другие. Эти не ударят, в обиду не дадут… Вон, как вечером «дров» наломали, в смысле защитились от преступников, любо-дорого посмотреть… Особенно дядя Саша… трах-бах, и банки всмятку! Машины, в смысле… Не мог дядя Саша на ментовке жениться. Его Лялька точно другая. Тоже хорошая, наверное, как и они сами. Точняк! Век воли… э-э-э, зуб, в смысле… или как там по-нормальному?

– Угу! – вполне миролюбиво пробурчали пацаны.

А Мальцев вновь уже размышлял над главной проблемой:

– Что ж получается. Если это не менты… эээ, – Мальцев запнулся, поправился. – Не милиция, это… уже лучше… – эта мысль его оживила, но, поразмыслив, он снова сник. – Хотя, нам с вами один хрен…

– Чёрт! – сверкнув глазками, поправил Генка, он весь в теме был, следил за чистотой речи… у взрослых.

Ну, Генка!..

Мальцев в раздумьях был, не обратил внимания, механически повторил:

– Да, точно, один чёрт, что в лоб, что по лбу…

– Не скажи, брат, – не согласился Александр. – Получается другое дело у нас! Совсем другое! – продолжил несколько парадоксально, в мажоре, к тому же на высоком подъёме. – Если бандиты – нам же лучше. Понимаете? – видя, что его не понимают, расшифровал. – Не было никакого сопротивления закону. Не-бы-ло! Наоборот, мы противостояли беззаконию, вот. Похищение предотвратили…

– Кого… похищения? – удивился Мальцев… Кобзев озвучил то, о чём он даже думать не хотел… Укоризненно смотрел на радостно-счастливое лицо Кобзева… Сам хоть понял, что сказал? Потом оба посмотрели на мальчишек… Не напугались ли? Нет, мальчишкам тоже было интересно: кого это, действительно, хотели… похитить?

– Всё, – отводя взгляд, вновь заторопился Кобзев. – Надо моей Ляльке, я говорю, срочно звонить, Ляльке… Пока, эти не приехали. – Александр пальцами изобразил характерный для бандитов жест…

– А мы их не пустим. Мы отбиваться будем, да, дядь Ген? Дядь Гена сильный, и дядь Саша тоже… – успокоил Генка.

– Ага, а если их будет много, и с пушками они? – усомнился Никита.

– О! А чё мы тогда Ляльке этой не звоним, а, как дядь Саша сказал? – Изумился Генке, ему уже всё было понятно. Он смотрел на Кобзева чистыми, ясными глазами. – Звони давай, дядь Саш, ну! – изобразив полнейшее недоумение, попутно пожав плечами, и нетерпеливо дёрнув дядьку за рукав, потребовал он. – Сам сказал, а сам думает! Показать телефон что ли где, да?