Убийца прячется во мне - Алексей Макеев Страница 43

— Так просто…

— Да, не сложно. Не скрою, вы хорошо продумали свой план и точно осуществили. И некоторое время мы блуждали в потемках, несколько дней. Но стоило узнать, кто ваш родственник, как все встало на свои места. Да и ошибок вы налепили.

— Единственная моя ошибка, что я не подумал об архивах и о гости…

— Далеко не единственная. Главная ваша состоит в том, что вы сочли себя Богом, который вправе распоряжаться чужой жизнью.

— Леня был пустой человек, через год о нем никто и не вспомнит.

— Тем не менее он был вашим другом. Но даже если оставить в стороне моральный аспект (о морали с вами говорить, полагаю, бессмысленно), ошибок все равно немало. Мелких, но важных. С ядом вы, Аркадий Александрович, явно перемудрили. Понимаю, вам хотелось Эльзу под подозрение подвести, но в результате вы мое внимание привлекли.

Допрос продлился еще с час, и Аркадий, в конце концов, признание подписал. Он был практичным человеком, сам о себе говорил, что привык просчитывать варианты. А поскольку шансов выкрутиться не осталось, постарался уменьшить срок. Протокол допроса оперативно перевели на немецкий язык и отправили в Германию, а там и от немецкой полиции ответ прибыл.

Когда Петера Лемке задержали для получения объяснений, он довольно быстро понял, что отрицать факт знакомства с Аркадием Ивановым, своим однофамильным кузеном, не получится. Однако от соучастия в организации убийства открещивался решительно. В общем, как опытный сиделец, признавал только то, что и так было известно или легко могло быть доказано, но от всего прочего отказывался.

Кстати говоря, профессор оказался прав, Аркадий действительно постарался обеспечить гарантии и взял с Петера расписку. Правда, осторожный Петер так ее составил, чтобы, не дай бог, не подставиться в случае чего. Я эту расписку видел, ее буквально через час доставили, а Иван Макарович перевел текст.

На простом листке четким, аккуратным почерком было написано следующее: «Я, такой-то, настоящим подтверждаю, что мой коллега из России и дальний родственник, Аркадий Иванов, своими научными изысканиями помог мне в реализации моего открытия. Также гарантирую означенному господину Иванову выплату вознаграждения в размере двухсот тысяч долларов в том случае, если в результате его действий мне будет присуждена и выплачена Нобелевская премия».

Как видите, довольно невинная бумага. Как, например, понимать слово «действия»? Мы-то знаем, что имелось в виду убийство, но это же можно трактовать и как научные исследования, и как лоббирование интересов, и именно этой версии Петер придерживался. Да, говорил он, я хочу получить Нобелевскую премию, а кто не хотел бы? Да, я мечтал получить ее в одиночку, а не в паре с кем-то, но это же естественное желание. Да, я обсуждал ситуацию с новообретенным кузеном, а с кем еще обсуждать сокровенные чаяния? Другой родни у меня нет. Про убийство ничего не знаю. Аркадий обещал помочь, но откуда мне знать, что под помощью он подразумевал убийство?

И так далее, и тому подобное. Иван Макарович считал, что добиться осуждения Петера Лемке будет чрезвычайно трудно. Самое большее, чего удастся добиться, да и то в лучшем случае, это отстранения его от исследований, что само по себе явилось бы для честолюбивого Петера наказанием похлеще тюремного срока. Преступника нельзя оставлять безнаказанным, это аксиома, а потому было решено все материалы следствия оперативно переслать в Германию. Тем более и Аркадий подбрасывал важные детали. Начав говорить, уже не останавливался и германского кузена не щадил: пользы с него уже не поиметь, а страдать в одиночку обидно.

Подписку о невыезде Эльзе Роман Антонович отменил в ту же секунду, как получил акт экспертизы. Иван Макарович позвонил клиентке, порадовал хорошими вестями и назначил встречу в агентстве на пять вечера, дабы дело закрыть и окончательный расчет произвести. Причем мы дружно решили Эльзиных чувств не щадить, говорить все как есть. Прежде всего, скрыть детали все равно не получилось бы. Ну, а кроме того, коль уж ей так нравится прямота с уклоном в цинизм, пусть получит именно то, что любит.

Когда Эльза Францевна стремительно ворвалась в кабинет Ивана Макаровича, сказать, что она светилась от счастья, было бы явным преувеличением. С виду такая же строгая, деловая, сдержанная, как и во время первого визита, но существенное отличие все же имелось: в этот раз Эльза улыбалась. Едва заметно, одними уголками губ, но улыбалась.

— Приятно, что я в вас не ошиблась. Оплату с карты принимаете?

— Естественно, чай, не в деревне живем. Вот итоговый счет, обратитесь к секретарю, она вашу карту обработает. Оплачивайте, возвращайтесь, о деталях поговорим, если они вас интересуют, конечно.

Эльза вернулась довольно скоро, передала профессору квитанцию и уселась напротив.

— Ну, что? Я была права? Леня действительно кого-то обидел настолько, что его убили? Следовало бы итоговую сумму оспорить, коль скоро я вам направление расследования указала, но я не мелочна, договоренности привыкла выполнять. Однако хотелось бы узнать детали.

— Нет.

— Вы отказываетесь назвать имя убийцы?

— Не отказываюсь и все расскажу. Уплатили вы сполна, да и поволновались изрядно, так что имеете право узнать правду. Понравится ли она вам, вопрос другой. А мое «нет» относится к вашему самоуверенному утверждению. Никакого направления вы нам не указали, а ваше предположение не более чем тычок пальцем в небо.

— Но за что же тогда Леонида убили?

— Ни за что. Он тут вообще ни при чем, парню просто сильно не повезло. Он лишь средство, а преступление изначально было направлено против вас.

— То есть как? Отравить хотели меня, а в Ленин бокал яд попал случайно?

— В бокале яда вообще не было, и вас никто травить не собирался. По планам преступника, вас должны были обвинить в убийстве брата, только и всего. И мерзавец тщательно все продумал. Можете не верить, но если бы мы с Сергеем Юрьевичем убийцу не нашли, сегодня вас бы арестовали.

— На каком основании?! У меня же мотива нет!

— Оснований более чем достаточно. Вы знали, что Леонид оставил завещание?

— Нет. Откуда?

— А он не просто оставил, но, что гораздо хуже, отписал вам свою долю в вашей общей квартире. Надо ли объяснять, что полмиллиона долларов вполне достаточный мотив для убийства?

— Но я же об этом не знала. Да и с какой стати Леня мне наследство оставил? Мы же никогда близки не были, годами не общались.

— Я-то знаю, но кто бы вам на суде поверил? Далее яд. Вы в курсе, что это редкий препарат, но с результатами экспертизы не знакомы. А эксперты категоричны: препарат произведен в Германии, а не в России, причем это мнение ваших, немецких экспертов. Связь улавливаете? Ну, и ссора с братом как раз в тему, ссору-то со счетов не сбросить, ее и жена, и соседи слышали. И если Катерина — лицо заинтересованное, то соседи уж точно люди посторонние. Если мне не верите, можете по возвращении домой проконсультироваться с адвокатом, но я лично на 99 % уверен в обвинительном приговоре. Ни один присяжный вам бы не поверил, и вместо химических исследований шили бы вы, Эльза Францевна, рукавицы или наволочки строчили. Лет десять, не меньше.