Факир против мафии - Фридрих Незнанский Страница 43

— Хорошо, — ответил агент. Секунду помолчал и деликатно осведомился: — Вы плохо себя чувствуете?

— А что, это так заметно?

— Да. У вас очень усталый и грубый голос. Голос человека, которому хочется поскорее закончить разговор и забраться в постель. А час между тем еще не поздний. Вот я и решил, что вы плохо себя чувствуете.

— Гениально, мистер Холмс! Ну а теперь, поскольку с предисловием покончено, давайте перейдем к делу. Вы не против?

— Разумеется, нет. Дело вот в чем. В Вильнюсе, недалеко от того места, где вы сейчас находитесь, живет один человек. Он некоторым образом связан с нами…

— Работает на вас, что ли? — грубо перебил Турецкий.

— Да.

— Ну дак так и говорите, черт бы вас побрал! Я же просил — без витиеватостей.

— Хорошо. Извините. Так вот, этот человек работает на нас. Несмотря на внешнюю холодность, он человек довольно эмоциональный, что отчасти проявляется в его противоречивых донесениях. Тем не менее он прекрасно знаком с обстановкой.

— С какой обстановкой? У меня в номере тоже обстановка, и я с ней знаком гораздо лучше, чем любой агент.

«Агент в серой бейсболке» помолчал, потом сказал:

— Я оценил вашу шутку. И все-таки я настоятельно рекомендую вам поговорить с нашим человеком. Возможно, он даст вам ценную информацию. У вас сотовый телефон при себе?

— Да.

— Я попрошу его позвонить вам на сотовый, и вы договоритесь о встрече. Идет?

— Идет, идет, — проворчал Турецкий. Он невесело усмехнулся. — В последнее время меня преследуют две нелепости. Первая — все дают мне на разговор пять минут, и ни минутой больше. Вторая — люди звонят мне лишь затем, чтобы предупредить, что через пять минут мне перезвонит кто-то другой. Какой-то театр абсурда!

— А жизнь вообще абсурдна, — заметил агент. — Вы замечали, чем она обычно заканчивается?

С этой избитой цитатой Турецкий был знаком, поэтому пропустил ее мимо ушей.

— Вы все сказали? — не церемонясь, спросил он.

— Да.

— В таком случае — всего хорошего.

Турецкий положил трубку.

В висках по-прежнему стучало. Самое время было поспать, но нужно было ждать звонка от таинственного литовского агента, поэтому Турецкий сходил в ванную, открыл кран и сунул голову под холодную воду.

Это помогло, но не сильно.

Тем не менее сонливость прошла. Турецкий повертел в пальцах флакончик с аспирином, размышляя, не принять ли еще одну таблетку, но решил не злоупотреблять.

Когда Александр Борисович вышел из ванной, сотовый телефон, лежащий на тумбочке, уже вовсю пиликал. Турецкий не спеша поднес «трубу» к уху.

— Турецкий у телефона, — по бюрократически представился он.

— Здравствуйте, Александр Борисович. Меня зовут Казис Лапшис, — услышал он негромкий, спокойный голос; причем голос этот, несмотря на литовское имя его обладателя, говорил по-русски без всякого акцента.

— Здравствуйте, господин Лапшис. Слушаю вас самым внимательным образом.

— Александр Борисович, мне так же, как и вам, не нравится то, что Отаров и Петров делают в Литве. К сожалению, мои донесения не находят поддержки в Москве. Но для меня совершенно очевидно, что господа бизнесмены заигрались. Они превысили свои полномочия, и, если их срочно не убрать из Литвы, они наделают много бед.

— Ходят слухи, что это ваши начальники послали их в Литву, — с иронией сказал Турецкий.

— Не имеет значения, кто их послал. Имеет значение только то, что они тут делают. Те, кто их послали, их начальники, находятся далеко. И эти начальники не отдают себе отчета в том, какого джинна они выпустили из бутылки.

— А вы, значит, отдаете?

— Я живу в Вильнюсе, и у меня есть глаза, уши и то, что обычно называют здравым смыслом.

— Так чего же вы хотите от меня?

— У нас с вами общая цель — остановить Отарова и Петрова. Разумеется, они действуют не в одиночку, но остальные — лишь овцы. А эти двое — пастухи. Они пауки, которые оплели паутиной Россию и Литву. Убей пауков, и со временем паутина рассыплется сама собой.

— Красиво сказано, — похвалил Турецкий. — Значит, вы хотите помочь мне прижать к стенке этих двух негодяев. Правильно я вас понял?

— Абсолютно.

— И в чем выражается ваша помощь?

— Я собрал довольно обширный материал. У меня есть неопровержимые доказательства того, что Петров и Отаров связаны с каунасской и русской мафиями. Этих доказательств хватит, чтобы посадить Петрова лет на десять. Здесь, в Литве, у него надежное прикрытие. Вы понимаете, о ком я говорю?

— Понимаю.

— Но если его переправить в Россию… Не думаю, что российская Генпрокуратура будет лояльна к человеку, который помогает террористам.

— Тут вы попали в самую точку. А как насчет Отарова?

— Это слишком скользкий тип. Но если вы возьмете Петрова и если развяжете ему язык…

Лапшис сделал выразительную паузу. И тогда Турецкий спросил:

— Где и когда я могу получить от вас материалы — те, о которых вы сказали?

— М-м… На сегодня у меня запланирована еще одна встреча…

— Отмените ее, — сказал Турецкий.

— Не могу. Это очень важная встреча. К тому же вполне возможно, что после этой встречи у меня будут новые улики против Петрова и Отарова.

— Ну тогда приезжайте ко мне в отель сразу после встречи. Я живу в…

— Я знаю, где вы живете, — сказал Лапшис.

— Ну и отлично. Во сколько вас ждать?

— Не знаю. Через час, через два… Во сколько вы ложитесь спать?

— Пока не посмотрю на ваши «материалы», не лягу.

— Хорошо, — одобрил Лапшис. — В таком случае, я оставляю за собой право подъехать в любое время. До встречи.

— До встречи.

Лапшис дал отбой.

6

За день до разговора с Турецким Казис Лапшис получил от судьбы неожиданный подарок. В его кабинете зазвонил телефон, и, когда он взял трубку, нежный и глубокий женский голос произнес:

— Это Регина Смайлите, если помните такую.

От волнения у Лапшиса разом вспотела ладонь, в которой он держал трубку. Эта женщина всегда действовала на него подобным образом. Когда Лапшис видел ее перед собой, он испытывал чувство, близкое к тихому помешательству. В его голове не укладывалось, как, каким образом в одном существе соединились столь разные стихии — ангельская красота, от которой у всех мужчин перехватывало дыхание, и черная, дьявольская душа.

Лапшис мучился над разгадкой этой тайны и в глубине души всегда подозревал, что Регина Смайлите вовсе не такая стерва, какой хочет казаться и какой себя воображает. Это просто какая-то дьявольская ошибка, просчет в планах Творца. Достаточно Регине понять, узнать или просто догадаться, какая она на самом деле, и она тут же изменится. А вместе с этим изменится и ее отношение к людям.