Криминальное наследство - Фридрих Незнанский Страница 43

— Лариса Сергеевна, — заговорил наконец Александр Борисович, и женщина моментально вскинула на него встревоженный взгляд, — скажите, почему вы скрыли от нас тот факт, что у вас с мужем вовсю шел бракоразводный процесс.

Сурина слегка вздрогнула и моментально покраснела — почти до слез. А Турецкий вынужден был с изумлением констатировать поразивший его факт: эта женщина почти за пять лет брака с известным своим богатством и небрежением к закону человеком так и не избавилась до конца от своей сугубо провинциальной застенчивости! Вид у нее сейчас был настолько затравленный, словно она пять лет просидела, запертая в наказание за какую-то провинность, в темном чулане, а не проживала в свое удовольствие в белокаменном дворце стоимостью десятки миллионов…

— Мне… — Лариса наконец с трудом разлепила губы. — Мне было неприятно об этом говорить… Да и какое отношение это может иметь… ко всему?

— А сами вы не понимаете какое?

Она слегка покачала головой, потом вдруг начала бледнеть так же стремительно, как до этого покраснела.

— Вы же не думаете, что это я?! Что я каким-то образом убила Вадика?

— По-вашему, — поинтересовался Турецкий, — наследство в парочку-другую десятков миллионов долларов — недостаточно веский мотив для убийства?

— Господи! — Лариса совершенно по-бабьи заломила руки. — Что вы такое говорите! — В ее голосе послышались истерические нотки. — Да и как бы я, по-вашему, такое сделала?!

Саша женских истерик, как большинство мужчин, не выносил, но сейчас ему пришлось рискнуть.

— А очень просто: с помощью вашего любовника Лопухина, тетку которого вы почему-то выдаете за свою няню!

Истерика с ней все-таки случилась, пусть и не самая бурная: Лариса просто положила голову на край стола Александра Борисовича и горько, совершенно по-детски, расплакалась.

Олег оказался возле нее со стаканом воды раньше, чем Турецкий успел его об этом попросить. И, боже мой, какой же взгляд оперативник бросил при этом на него! Сказать, что в нем был упрек, — значит, ничего не сказать… «Мальчишка!» — сердито подумал Турецкий, но вслух ничего говорить не стал, пережидая Ларисины слезы и неловкие бормотания оперативника, пытавшегося всучить ей воду.

Но Лариса пить не стала, вместо этого, к удивлению Александра Борисовича, она все-таки взяла себя в руки. И, оторвавшись от стола, поспешно вытерла лицо извлеченным из сумочки крохотным носовым платочком. Потом прерывисто вздохнула и посмотрела на следователя. Теперь в ее глазах страха не было, его заменила обреченность. Олег, не глядя на Турецкого, вернулся на свое место.

— Вы не понимаете, — тихо сказала Лариса, — не только вы — никто ничего не понимает…

— Я буду вам искренне обязан, — как можно мягче произнес Турецкий, — если вы объясните, что имеется в виду.

— Это долго, — пробормотала она, отвернувшись в сторону. Взгляд ее сразу сделался каким-то отсутствующим.

— Наше с вами время не ограничено.

— Я… я очень боюсь! — Снова в ее голосе послышались нотки отчаяния.

— Мы можем дать вам гарантию, что по меньшей мере до окончания следствия все, что вы скажете, останется в стенах этого кабинета.

— Вы просто Нину не знаете… Она… Она едва посмотрит на меня, как сразу все поймет. Понимаете? — грустно произнесла Лариса. — Я очень плохо, неубедительно вру…

И Турецкий ей поверил. Моментально понял, почему так активно заступался за вдовушку Александров: врала она, пожалуй, и в самом деле неважно. Если иметь в виду все случаи из практики Турецкого, когда по другую сторону его стола сидели богатые женщины, замешанные в той или иной неприятной истории, это был на его памяти первый такой случай… Будучи наследницей многомиллионного состояния, которое, даже уменьшившись на «криминальную» часть, даже в случае если эта криминальность будет доказана полностью, все равно составит более чем приличный капитал, она каким-то чудом так и не стала хладнокровной, уверенной в себе лгуньей… Спрашивается, как это удалось Ларисе Сергеевне? Законсервировалась она на эти пять лет брака, что ли? Или…

— Все дело в страхе, — словно отвечая на его невысказанный вопрос, произнесла Лариса в этот момент. — Знаете, я не сразу ведь поняла, какая это разрушительная вещь — страх… Человек превращается почти… почти в животное…

На этом последнем слове голос ее немного сорвался. Она помолчала и продолжила: видимо, ей давно хотелось не просто выговориться, но хоть с кем-то разделить свой страх, и сейчас было все равно с кем…

С такой ситуацией Александр Борисович сталкивался, и не раз. Это означало, что сейчас он услышит не просто много интересного, а еще и узнает о той самой подноготной, которая присутствует в любом деле, подлежащем расследованию, но даже в случае успешного его развития далеко не всегда выходит наружу.