Кот особого назначения - Наталья Александрова Страница 43

До Всевложска Леня доехал довольно быстро. Он без труданашел дом, где жила Валентинина тетка, и притормозил, заметив, что из калиткивышла эта самая тетка – немолодая женщина в темном плаще и резиновых ботах.Леня решил с теткой не встречаться – так, на всякий случай.

Заглянув через забор, он заметил Валентину в саду. В старыхвылинявших джинсах и длинном, до колен, свитере, она занималасьсельскохозяйственными работами. После ночного дождя в саду приятно пахло прелойземлей и увядающей травой. Валентина ловко работала тяпкой и что-то вполголосанапевала. Для женщины которая, по ее словам, несколько дней назад потерялалюбимого человека, и которую только вчера пытались убить, Валентина выгляделадовольно бодро. Леня кашлянул, она подняла голову и прищурилась на низкоеосеннее солнце.

– Не пугайтесь, это снова я, – улыбнулся Леня.

– Ах, что-то случилось?– Сказала Валентина и схватиласьза сердце.

– Мне нужно с вами поговорить.

Валентина снова ахнула, оглядела себя и убежала в дом. Ленявздохнул и вошел в калитку. Валентина появилась минут через десять. Она наделадлинную юбку в бурую клетку и серую старушечью кофту. Леня не удивился, если быона повязала голову платком, но нет, бывшая секретарша ограничилась тем, чтозачесала волосы гладко и стянула их черной шелковой лентой. Глаза ее былиопущены долу, губы скорбно сжаты, а на лице вместо косметики было постноевыражение, как у монахини.

«Эк ее разбирает, – расстроился Леня, – в старыхджинсах и то лучше была».

– Дорогая Валентина Васильевна, – начал онофициальным голосом, – только вы одна можете мне помочь!

– Присядьте, – перебила его Валентина, –может, хотите кофе? Или чаю? Или компоту? Я компот сварила. Из сухофруктов.

Леня вспомнил, что последний раз ел компот из сухофруктовлет двадцать назад в пионерском лагере. Нельзя сказать, чтобы он сохранил о томкомпоте теплые воспоминания, поэтому сейчас решил согласиться на кофе.Валентина кивнула и надолго скрылась в кухне. Леня, ожидая ее, извелся нанеудобном диване с валиками, он даже вспомнил, что такой диван был у егобабушки и назывался он оттоманкой.

Наконец появилась Валентина, путаясь в длинной юбке. В рукаху нее был жостовский поднос, а на нем две чашки кофе и тарелка с какими-тоневообразимыми загогулинами.

– Это хворост, – она выдавила из себяулыбку, – угощайтесь.

Леня подумал, что лучше бы она не улыбалась, потому что отэтого лицо ее не становилось моложе. От такой улыбки хотелось завыть, как попокойнику. Еще мелькнула мысль, что зря он не взял Лолу, возможно, при нейВалентина вела бы себя несколько иначе. В сердцах он откусил кусок загогулины.Она отдавала горелым подсолнечным маслом. Леня едва не подавился и тольконеимоверным усилием воли удержался, чтобы не выплюнуть чертов хворост обратнона тарелку. Кажется, настоящий хворост, тот, что собирают в лесу, и то был быприятнее на вкус.

Леня нервно мешал ложечкой в чашке с кофе и поглядывал нахозяйку.

«Если снять этот балахон, – думал он, – и стеретьс лица выражение несбывшейся надежды, да подкрасить ее немножко, будет вполненормальная баба. Вроде все на месте у нее – нос не длинный, глаза не навыкате,рот не до ушей, отчего же нужно так себя портить? Черт ли поймет этих женщин! АЛолка еще меня к ней ревновала…»

Маркиз невольно улыбнулся и храбро отпил большой глотоккофе. После несъедобного хвороста он не особо обольщался насчет кофе, нодействительность превзошла все его ожидания. Кофе оказался прегадостным, навкус он отдавал сушеными клопами.

Маркиз немедленно пришел в недоумение. Какой начальникстанет держать секретаршу, если она даже не умеет сварить приличный кофе? Онподумал даже, что, возможно, директора НПО «Мезон» никто не убивал, он самумер, попробовав в очередной раз эту бурду. Совершенно непонятно, за чтопокойный директор держал на работе Валентину. Конечно, она была ему оченьпредана и патологически аккуратна. А может, он просто не любил кофе…

– Хотите еще кофе? – встрепенулась Валентина.

– Нет-нет! – вскричал Леня и заговорил сердито:

– Послушайте, у меня очень мало времени. Если хотитемне помочь, отвечайте, не отвлекаясь. Вы знаете такого – Анатолия Уточкина?

– Толю? – удивилась Валентина, – конечнознаю. Он работал в банке охранником, его туда Алексей Иванович устроил.

– Это с какой радости?

– А они родственники, – пояснила Валентина, –точнее, Толик – родственник его жены.

– Этой? – удивился Леня, – Аллы Леонидовны?

– Да нет, – Валентина помрачнела, – этавторая жена, а первая умерла давно… Но Алексей был очень порядочным человеком,он поддерживал Толика, вот на работу устроил охранником…

– По вашим рассказам получается, что покойный Казаркинпользовался в банке влиянием, – задумчиво сказал Леня, – я конечно неимею в виду устройство племянника на работу. Это мелочь, он мог простопопросить, ему бы не отказали. Вы говорили, он в тот вечер хотел серьезнопоговорить с Поздняковым, стало быть, управляющий прислушивался к его мнению?

– Дело в том, что банк выбрал наше здание неслучайно, – медленно сказала Валентина, – Алексей Иванович ведь сдавних пор был директором «Мезона», еще до перестройки. Владлен СтепановичИконников, директор банка, не нашего филиала, а собственно банка, так вот, этотИконников много лет работал в Министерстве Приборостроения, курировал наш«Мезон». И Алексей Иванович был с ним в большой дружбе:

– Стало быть, когда понадобилось здание в нашем городедля филиала банка, Иконников вспомнил старого приятеля, – докончилЛеня, – старые связи очень прочные.

«Понятно теперь, отчего Поздняков так всполошился, когдаузнал, что кассета едет в Москву. Владлен Степанович Иконников был оченьпривязан к старому другу, и не простил бы его убийце, – сообразилМаркиз, – ну, а теперь продолжим…»

Леня вытащил фотографию, которую взял в квартире Уточкина.

– Это он?

– Разумеется, – Валентина пожала плечами, –откуда у вас эта фотография? С ним что-то случилось? Кстати, я припоминаю,Толика не было на похоронах Алексея Ивановича…

– Никого это не удивило? – строго спросил Маркиз.

А никто не знает, что они родственники, то есть бывшие,через первую жену. А я была в таком состоянии, что даже не вспомнила проТолика. Вы себе не представляете, как я потрясена смертью АлексеяИвановича! – в голосе Валентины Маркиз уловил слезу и очень рассердился.

Редко какой мужчина спокойно может наблюдать, как плачетженщина. Если это близкий человек, то можно его утешить – поцеловать, погладитьпо голове, некоторые дамы в таком состоянии очень благосклонно реагируют наподарки. В конце концов, можно пообещать купить жене или любовнице очереднуюшубу.