Клуб знаменитых убийц - Шарлин Харрис Страница 43

К счастью, Робин догадался, что дела мои плохи, и бросился мне на помощь. Он бесцеремонно растолкал телевизионщиков, подошел ко мне, обнял за плечи и повел к воротам во внутренний двор. Охотники за новостями молча наблюдали за его действиями. Никто из них не рискнул вмешаться.

Я чувствовала, что камера снимает наши спины. Чего доброго, в вечернем выпуске новостей эти кадры будут продемонстрированы в сопровождении самых фривольных и двусмысленных комментариев, пронеслось у меня в голове. Надо показать, что со мной шутки плохи. Я обернулась, взглянула прямо в камеру и отчеканила:

— Это частная собственность. Дома принадлежат моей матери, а я являюсь ее представителем. Находясь здесь без моего разрешения, вы нарушаете закон.

Как ни странно, слова мои произвели эффект магического заклинания. Вся телевизионная команда загрузилась в микроавтобус и была такова. С видом победительницы я взглянула на Робина. Лицо его сияло от гордости, словно у любящего папаши, чадо которого только что получило первый приз на школьных соревнованиях по шашкам.

— Грандиозно! — выдохнул он.

— Я очень благодарна вам за помощь, Робин, — заявила я все тем же угрожающим тоном, которым разговаривала с журналистами. — Но прошу вас, запомните: я не нуждаюсь в покровительстве!

На свою удачу, я успела скрыться в дверях прежде, чем разразилась слезами.

Вечером мне позвонил Артур и рассказал гнусную историю о крысином яде, неведомо каким образом очутившемся в его машине.

— Подонок, который это сделал, играет в опасную игру, — дрожащим от гнева голосом произнес Артур. — И он слишком далеко зашел.

Далеко зашел — это мягко сказано, вздохнула я про себя, невольно вспомнив залитую кровью гостиную супругов Бакли.

Поведав мне о служебных неприятностях, Артур, естественно, ждал сочувствия. Я сумела выдавить из себя несколько приличествующих случаю слов. После этого пожаловалась, что пресса и телевидение открыли на меня настоящую охоту. Расслабиться в ванне мне так и не удалось, так как телефон звонил практически непрерывно. Отключать его я не стала, опасаясь пропустить действительно нужный и важный звонок. Впервые в жизни я пожалела, что у меня нет автоответчика.

— Мне эти журналюги тоже осточертели, — посетовал Артур. — Я не привык, чтобы они вились вокруг меня, как стая мух.

— Да, все это до крайности неприятно, — вздохнула я. — Теперь я поняла, что все эти кино и поп-звезды не кривят душой, когда клянут папарацци на чем свет стоит. Какое счастье, что библиотекаря мне приходится устраивать пресс-конференции. Да, но ты так и не рассказал, чем кончилось дело с этим порошком. Надеюсь, теперь тебя ни в чем не подозревают?

— Нет, мне удалось убедить начальство, что меня самым наглым образом подставили. К счастью, мой шеф понимает, я не настолько глуп, чтобы таскать в собственной машине такую улику. Мне разрешено продолжать расследование.

— Рада это слышать.

Сознание того, что в полиции у меня есть свой человек, действовало на меня успокоительно. Если бы Артура отстранили от дела, я лишилась бы последней опоры. К тому же мне трудно было бы избавиться от чувства вины. Ведь, как ни верти, яд-то предназначался мне.

— Мой тебе совет: отключи телефон и попытайся обо всем забыть хотя бы на время, — заявил Артур. — Но прежде позвони маме, попроси ее заказать здоровенный плакат «Частная собственность. Посторонним вход запрещен» и повесить его над въездом на стоянку.

— Неплохая идея. Обязательно ею воспользуюсь.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, понимая, что это пожелание относится к разряду несбыточных. Ночью нам обоим предстояло томиться без сна, гадая, какие шаги преступник предпримет завтра и кто станет его очередной жертвой.

После того как я поговорила с мамой, она незамедлительно позвонила знакомому мастеру, подняв его с постели, и пообещала, что заплатит в тройном размере, если плакат будет готов завтра к семи часам утра. Потом она перезвонила мне и стала умолять уехать из города или хотя бы перебраться к ней до тех пор, пока весь этот кошмар не кончится. Она хорошо знала супругов Бакли, и известие об их страшной смерти окончательно вывело ее из душевного равновесия.

— Боже мой, и зачем ты только вступила в этот проклятый клуб, Аврора? — простонала мама. — Неужели на свете нет более интересных вещей, чем убийства? Но что теперь об этом говорить. Все равно ничего не исправишь. Скажи, когда ты ко мне переедешь?

— Ты думаешь, что в случае чего сумеешь меня защитить? — слабо улыбнулась я.

— Мама всегда сумеет защитить свое дитя.

Внезапно я поняла: мне ни в коем случае нельзя перебираться к маме. Ради ее безопасности.

— Уверена, мне ничто не угрожает, — бодро заявила я. — И если завтра плакат будет готов, мой дом превратиться в настоящую крепость.