Расплата - Ирса Сигурдардоттир Страница 43

Хюльдар попытался убедить себя, что пробелы в выступлении Эртлы объясняются ее намерением целиком посвятить завтрашнее совещание новой линии расследования. В противном случае трудно понять, на что ему рассчитывать. Проверить все возможные ниточки – работа не для одного человека. Особенное беспокойство вызывал у него некто К, который мог быть Кольбейном, владельцем машины в подземном гараже. Эртла его тревог не разделяла.

Наилучшим способом выяснить, означает ли К Кольбейна или кого-то еще, было бы добиться ответа от Трёстюра. В конце концов, список составлял именно он. Будь его воля, Хюльдар первым делом допросил бы Трёстюра, а вслед за ним и самого Йоуна. Последний уже показал, что способен на необъяснимые поступки, а значит, является наиболее вероятным кандидатом на роль убийцы.

И все же в это утро Хюльдар пребывал в таком прекрасном настроении, что не только не испытывал никакой злости к Эртле, но и вообще был настроен благодушно в отношении всего мира, поскольку вечер накануне прошел как нельзя лучше.

Хюльдар не мог понять, чем же таким он отличился вдруг в глазах Фрейи. Он никогда не понимал женщин, как, впрочем, и мужчин, и не мог представить, что происходит в их головах. Так или иначе, какова бы ни была причина, она согласилась принять его – и, в кои-то веки, не для того, чтобы обсудить убийство или дурное обращение с детьми. Фрейя пригласила его к себе и поначалу держалась тихо, словно уже успела пожалеть о своем решении. Но Хюльдар сразу позаботился о том, чтобы не дать ей шанса поставить в его визите вежливую точку. В отношениях с противоположным полом он был ветераном как марафона, так и бега с препятствиями. В конце концов она расслабилась – под влиянием то ли вина, то ли полицейских анекдотов, это было неважно. После того как они выпили две бутылки красного и она принялась слегка заплетающимся языком нести какую-то фигню о няньках и воскресном папе, Хюльдар переместился на софу и на протяжении всего вечера подтягивался к ней все ближе и ближе. Фрейя не оттолкнула его, и в какой-то момент дело дошло до того, что уже трудно было понять, кто из них первым сбросит одежду.

И вот тогда-то ему открылась истина. Если он хочет от этой женщины чего-то более глубокого и серьезного, чем случайный секс, тогда пьяный перепихон на продавленной софе без подлокотника – не самое хорошее начало. В общем, вместо того, чтобы воспользоваться преимуществом, Хюльдар отодвинулся и сказал, что ему пора. Фрейя уставилась на него остекленевшими глазами, растерянно и удивленно, не замечая размазанной помады. На секунду его решимость подверглась испытанию, но он все же сдержался и даже нашел в себе силы поблагодарить ее за приятный вечер.

В ожидании такси Хюльдар поднял голову и увидел стоящую у окна Фрейю. Она смотрела на него, и он решил интерпретировать этот взгляд как свидетельство того, что поступил правильно. Большинство женщин, с которыми он спал, утром так мучились от похмелья, что не могли и рукой помахать на прощание. Зрелище это оставляло настолько неприятное воспоминание, что он никогда не пытался связаться с ними, а они – с ним; потому, наверное, что его лицо отныне и навек ассоциировалось у них с тошнотой и головной болью, а удовольствие от ночного секса рассеивалось, как туманная дымка.

* * *

Чтобы напомнить о своем присутствии, Эртле пришлось постучать пультом ДУ по проектору.

– Ты что, не слушаешь? – Она нахмурилась. Как и у Хюльдара, под глазами у нее темнели круги, но у нее они были результатом тревоги и усталости, а у него – следствием выпитого красного вина и зарождающихся сомнений в правильности вчерашнего решения. – Если ты не в состоянии сосредоточиться на работе, я найду себе другого помощника.

– Всё в порядке. Просто отвлекся на минутку. Извини. – Хюльдар постарался собраться. – Можешь повторить последнее?

Эртла неодобрительно покачала головой, но сделала как он просил. В комнате остались только они вдвоем. Она попросила его задержаться ненадолго, и Хюльдар ожидал, что либо услышит извинение за ее вчерашнюю вспышку, либо получит выговор. Как всегда непредсказуемая, Эртла не сделала ни того, ни другого.

– Собираюсь в больницу – надо взять показания у Кольбейна, того парня, который протащил беднягу Бенедикта через поручень. Врачи дали наконец разрешение. Ты со мной?

– Да. Конечно. – Хюльдар немного удивился, но виду не подал. Показания Кольбейна были важны; первая попытка взять их, предпринятая, когда Хюльдар находился на свалке, закончилась скандалом: Эртлу и ее коллегу выпроводили из больницы и запретили возвращаться до выздоровления пациента. Хотя Кольбейн и не пострадал физически, все случившееся стало для него глубоким потрясением. Вернувшись в тот вечер домой, он перенес сердечный приступ и был отправлен на ангиопластику. На следующий день Эртла заявилась к нему, чтобы взять показания, и Кольбейн едва не попал снова на операционный стол.

– Нас впустят? – спросил Хюльдар.

– Да. Они понимают, как важно для нас поговорить с ним. – Стараясь не встречаться с ним взглядом, она принялась перебирать лежащие на столе бумажки. – Пришлось просить начальство поговорить со старшим консультантом. На мои звонки врачи даже не отвечали. Один только раз трубку сняла медсестра, да и та лишь накрутила мне хвост. Как будто у меня одна лишь цель: устроить Кольбейну еще один сердечный приступ.

В голове у Хюльдара как будто вспыхнула лампочка – так вот для чего Эртле нужно, чтобы он пошел с ней.

Однажды он едва не отправил человека в могилу во время допроса – ненамеренно, конечно, – и вот теперь ситуация могла повториться. Случилось это во время судьбоносного расследования, которое стоило ему должности. С учетом того эпизода, если что-то пойдет не так в этот раз, то обвинят опять его. Хорошее настроение начало понемногу рассеиваться, но Хюльдар изо всех сил старался не падать духом. А так ли уж важно, зачем она берет его с собой? Зато он будет первым, кто услышит показания Кольбейна от него самого. И у него будет возможность проверить наличие связи с Йоуном Йоунссоном. Пока эта связь далеко не очевидна. Если Эртла ожидает, что он будет смиренно сидеть на неудобном больничном стуле и покорно примет на себя вину, если Кольбейн протянет ноги во время допроса, то ее ждет сюрприз.

* * *

Чудесный зимний день – наконец-то. Безоблачное небо, ни ветерка, сияющий под солнцем нетронутый снег; свежий и бодрящий, пусть и покусывающий щеки, морозец. Хюльдар открыл окно, высунул голову, наполнил легкие воздухом, и от похмелья не осталось и следа. Для продления живительного эффекта он сделал еще один вдох и поднял стекло. В такие дни у него возникало жгучее желание встать на лыжи, хотя самих лыж у него никогда не было. Однажды, давным-давно, ему предложили взять лыжи сестры, но они были розовые, все в детских наклейках, так что он скорее умер бы, чем встал на такие.

За время короткой поездки в Национальный госпиталь они едва перебросились парой слов. Хюльдар помалкивал из опасения проговориться, дать понять, что видит ее истинные цели за дружелюбными жестами. Эртла, несомненно, чувствовала это, потому что полностью сосредоточилась на дороге, ухитрившись при этом проскочить на красный свет.