Камень заклятия - Владислав Авдеев Страница 42

— Куда столько рыбы? — не вытерпел я. — Была бы зима, заморозили. А так пропадет.

— Посолим, часть завялим. Раздадим родне. Ну и продадим, живые деньги всегда нужны, — обстоятельно объяснил Николай.

И мне стало неудобно за свой дурацкий вопрос.

Мы благополучно выехали из курьи и огибали остров, когда Николай неожиданно заглушил мотор.

— Ты помнишь, куда камень швырнул?

— Точно куда, не помню. Отошел от берега подальше и кинул изо всех сил в тайгу, — для убедительности я сделал бросательное движение рукой.

— Жалко. Надо было положить в определенное место, мало ли что в жизни случается. Хоть направление броска помнишь?

— Куда там. В голове такое творилось, думал, как бы поскорее от него избавиться.

— Наши сюда часто ездят. Найдет какой-нибудь козел, и хана деревне. Надо было или в реку подальше бросить, или закопать поглубже. Теперь как приеду охотиться, буду не на деревья, а под ноги глазеть. Точно говорю.

Николай завел мотор, и до села мы ехали молча, да и при таком шуме не поговоришь.

После завтрака Николай занялся засолкой, а я поднялся на сеновал и проспал весь день, даже не спускался на обед. Вечером меня разбудил Николай:

— Ну ты мастер дрыхать. На Лену выехал? Пошли ужинать.

Пожалуй, теперь только в деревнях услышишь подобное: «ленские водохлебы», «на Лену выехал». Раньше груз по Лене доставляли на карбазах — несамоходных судах, сколоченных из сосновых плах. Строили карбаза аж до 1955 года, а грузоподъемность их достигала нескольких тонн. Карбаза просто сплавляли по течению, рулевым надо было лишь удерживать судно в русле. Сплав проходил несколько суток, делать было нечего, только спать, отсюда и выражение: «на Лену выехал». В местах выгрузки карбаза разбирались, в деревнях до сих пор сохранились заплоты из толстых сосновых плах.

Николай ушел, а я перевалился на другой бок. Последние дни я находился в постоянном напряжении, и теперь, когда все закончилось, на меня навалилась лень.

Я начал было засыпать, но вновь появился Николай и закричал, что гости уже устали меня ждать. Я сделал вид, что встаю, и он исчез из проема. Я тут же ухнул на подушку и блаженно закрыл глаза, однако Николай не поленился подняться на сеновал в третий раз. Пришлось вставать.

А были у нас не гости, а гостья — Нюра Егорова. Держалась она спокойно, на мое «Здравствуй, Нюра!» вежливо протянула: «Здравствуйте!» Меня посадили рядом с ней. По тому, как переглядывались мама с Лизой и подмигивал Николай, я понял — затеяли сватовство. По такому случаю Лиза отменила ею же введенный сухой закон, на столе стояли две бутылки «Мерло» болгарского разлива. И стало понятно, почему меня так настойчиво звал Николай, не успел я сесть, как он тут же начал разливать под недовольное бурчание Лизы:

— Ну, погнал.

Николай провозгласил тост:

— Выпьем за наше здоровье и чтоб все у нас было хорошо. А еще выпьем за приезд Андрея, а то встретили всухую. Не по-людски…

— А «лекарство» кто пил? — попыталась напомнить мама, но тут же испуганно смолкла, покосившись на Лизу.

Выпили, закусили и Нюра спросила:

— Надолго к нам?

Я думаю, ее смущали взгляды матери и Лизы, и задала она вопрос, чтоб отвлечь от себя внимание.

— Не знаю, как сложатся обстоятельства.

И я в самом деле не знал, можно ли мне возвращаться в город. А вдруг Анисимов успел кому-нибудь рассказать обо мне. Кроме того, представляли опасность братки из банды Кукарева, во всяком случае носатый должен был меня хорошо запомнить.

— Сначала мы с ним сходим за брусникой, потом он поможет выкопать картошку, поохотимся, порыбачим, — Николай загнул четыре пальца и вопросительно глянул на Лизу: — Что еще?

— Поженим.

— Точно, — Николай загнул большой палец. — А на ком?

Я ожидал, Лиза укажет на Нюру, но она, скривившись на Николая — не порти, мол, дело, сказала:

— Не гони.

Однако через несколько минут она, подперев щеку ладонью и глядя на нас с Нюрой, со вздохом сказала:

— Ребята, как вы хорошо вместе смотритесь, какая бы из вас чудесная пара получилась.

— Это точно, — поддержал ее Николай, — я всегда говорил…

Что он всегда говорил, мы не узнали. В дверь постучали, и вошел высокий, крепкого телосложения блондин в милицейской форме с погонами капитана.

— Здравствуйте! Приятного аппетита. Извините, что не вовремя, но мне нужно срочно поговорить с вашим гостем.

— Это не гость, — возразила Лиза, — а мой брат. Проходи, Алексей, поужинай с нами. Коля, неси стул.

— Спасибо! Не беспокойтесь. Я на минутку.

Я вылез из-за стола и вместе с Николаем последовал за капитаном во двор, а затем в поварку. Там капитан представился:

— Участковый Шабалин. Можно просто Алексей.

— Андрей.

Мы обменялись рукопожатиями, и Шабалин обратился к Николаю:

— Удачно порыбачил?

— Устали рыбу из сетей вынимать. Зря не поехал. Могу свежей дать. Не стал всю солить, часть в погребе на льду пристроил.

— Не откажусь. А пришел я, мужики, по такому вопросу. Заявились ко мне утром люди из одной очень серьезной конторы и поинтересовались, не был ли кто из односельчан на прошлой неделе в Жердяевке и не заметил ли там чего подозрительного или необычного. И не появлялись ли в Красном подозрительные или незнакомые лица. Я сказал, что ничего не слышал, а насчет людей, так у нас за лето кто только не бывает, и в гости едут, и из райцентра, кто рыбачить, кто по ягоды, за всеми не уследишь. Село большое. Ушли они, но из села не уехали. Как я сказал — это было сегодня утром. А позавчера мы ехали с Егоровой на «Заре», и она рассказала, как на нее с дочерью напали в Жердяевке мужики и хотели изнасиловать и что спас их сын Марьи Семеновны. И у меня, Андрей, вопрос. Что ты там делал и что видел? И с кем был?

— Через Красную меня перевез Николай, а дальше я пошел один, не потому, что Николаю некогда было меня везти до места, просто захотелось пройтись, засиделся в городе. Шел я на кладбище, там похоронены мой отец, дед и бабушка. На краю деревни заметил большую палатку, встречаться ни с кем не хотелось, и я обогнул ее лесом. И тут увидел, как двух женщин догоняют мужики. И кинулся следом. Парни оказались крепкие, помогла Нюра, огрела одного дубиной по башке.

— Егорова утверждает, один утонул.

— Что упал в реку — видел, что утонул — нет. Если бы утонул, его дружки заявили бы в милицию.

— В Жердяевке произошло что-то необычное, один из утренних гостей предъявил удостоверение — большой чин, из-за пустяков бы не приехал. Конечно, мой ответ их не удовлетворил, и они начнут копать сами. А тут у Егоровой тепленькая водичка в одном месте не держится. Я думаю, вы меня поняли.