Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли Страница 42

– Точно? – переспросил Эрл.

– Да. Действуй.

Эрл вылез из машины, прошел вперед несколько футов и привалился к переднему крылу машины, скрестив на груди руки.

Я посмотрел на Марко:

– Итак, что тебе надо? Ты за мной следишь?

Он ответил не сразу. Похоже, мои вопросы заставили его задуматься.

– Нет, я за тобой не слежу, – наконец сказал он. – Я пришел взглянуть на адвоката, который пытался всучить мне повестку, и тут вижу тебя. Вижу, вы работаете вместе.

Хороший ответ, правдоподобный. Никакой зацепки насчет того, что именно Марко поставил на мой автомобиль маячок.

Ему было около сорока пяти, и вокруг него витал специфический дух: чувство уверенности и осведомленности, словно парень знал, что он на два шага впереди планеты всей.

– Что ты хочешь? – повторил я.

– Хочу не дать тебе запороть основное дело.

– И что же это за дело?

Марко продолжил, словно не услышал вопроса:

– Тебе знакомо слово sicario, защитник?

Я отвернулся, бросив взгляд в окно.

– Вроде слышал.

– Аналога в английском на самом деле нет, так называют убийц картеля там, в Мексике.

– Спасибо, что просветил.

– У них другие законы; к примеру, подросток никак не отвечает за свои деяния.

– Это все, конечно, очень познавательно, Марко, но я занимаюсь адвокатской практикой здесь, в Калифорнии.

– Поэтому картели нанимают детей и учат их убивать. Если поймают и осудят, то дадут год, может, два, а в восемнадцать они выходят из игры и идут работать. Понимаешь?

– Понимаю, это действительно трагедия. Перевоспитать таких парней уж точно не получится.

Мой сарказм Марко оставил без внимания.

– В шестнадцать лет Гектор Арранде Мойа признался в суде города Кульякан, штат Синалоа, что до пятнадцати лет он замучил и убил семь человек, из них двух женщин. Трех он повесил в подвале, четверых сжег живьем. Женщин он еще и изнасиловал, а после тела разрезал на куски и скормил койотам.

– Ну а я-то тут при чем?

– И все по приказу картеля. Понимаешь, картель его вырастил. А когда ему стукнуло восемнадцать, он вернулся в картель на «спокойную» работу. И тогда обзавелся кличкой. Его прозвали Огненный Зверь, потому что он сжигал людей.

Выражая нетерпение, я посмотрел на часы

– Занимательная история, Марко. Но зачем ее рассказывать мне? А что ты сам? Разве…

– Именно его ты сговорился с Фулгони освободить. Огненного Зверя.

Я покачал головой:

– Понятия не имею, о чем ты. Единственный, кого я пытаюсь освободить, это Андре Лакосс. И сейчас он сидит в камере по обвинению в убийстве, которого не совершал. А про Гектора Мойю я скажу тебе только одно. Если хочешь упечь этого подонка пожизненно, то для начала сделай дело честно и справедливо. Не надо…

Я оборвал себя на полуслове и поднял руки ладонями наружу. Все, с меня достаточно.

– А сейчас выметайся из машины, – тихо сказал я. – Если понадобится с тобой поговорить, я это сделаю в суде.

– Холлер, идет война. И тебе придется выбрать, на чьей ты стороне. Жертвы…

– Теперь ты мне будешь втирать про право выбора? А как же Глория Дейтон? Она могла выбирать? Или она пала жертвой? Пошел ты, Марко. Есть нормы, нормы права. А теперь проваливай из моей машины.

Секунд пять мы молча смотрели друг на друга. Марко в конце концов моргнул. Он смачно хлопнул дверью и медленно отошел от машины. Затем наклонился и снова на меня посмотрел:

– Дженнифер Аронсон.

Я приложил ладонь к уху.

– Кто?

Он улыбнулся.

– Если она хочет что-то узнать, то может обратиться прямо ко мне. В любое время. Не надо шнырять в здании суда, выискивать досье, шепотом задавать вопросы… Я прямо здесь. Все время.

Он закрыл дверь и пошел прочь. В офис Фулгони он заходить не стал, хотя до этого заявил, что именно по этой причине оказался поблизости и засек меня.

Вскоре Эрл снова сел за руль.

– Все в порядке, босс?

– Да, поехали.

Он завел машину.

Возникшая досада и чувство уязвимости взяли верх, и я сорвался на Эрла:

– Черт возьми, как этот парень попал в машину?

– Да просто подошел и постучал в окно. Показал мне значок и велел открыть дверь. Я уже решил, что он мне сейчас как двинет сзади по башке…

– Отлично, и ты спокойно дал мне сесть к нему на заднее сиденье.

– Босс, а что было делать? Он приказал мне не двигаться. А что он вам сказал?

– Да так, бред всякий, самообманом занимался. Давай трогай.

– Куда?

– Не знаю. В сторону лофта. Пока что.

Я тут же взялся за телефон и позвонил Дженнифер. Было ясно, что Марко знал про ее попытки его прощупать и проверить дела, в которых он фигурировал. Звонок сразу переадресовался на голосовую почту. Я слушал запись голоса Дженнифер и взвешивал, объяснить ей сразу все по полной или попросить перезвонить. Потом решил, что лучше всего – и, возможно, надежнее – оставить сообщение, чтобы она получила информацию, как только включит телефон.

– Дженнифер, это я. Ко мне только что заглянул агент Марко. Он в курсе твоих попыток покопаться в его прошлом. Должно быть, обзавелся друзьями из офиса секретариата или откуда ты там доставала документы. И я подумал… может, соберешь что есть и переключишься снова на Мойю? Завтра я поеду к нему в Викторвилл и к тому времени хочу знать все, что ты накопала. Подтверди, что сообщение получила. Пока.

Следующий на очереди стоял Сиско, который сразу снял трубку. Я рассказал ему о своем знакомстве с Марко и поинтересовался, почему никто из «индейцев», которые предположительно проверяли, есть ли за мной хвост, мне не просемафорил.

– Сиско, меня никто не предупредил! Этот парень поджидал меня, черт возьми, в моей же машине.

– Я не понимаю, как такое произошло, но я выясню.

Похоже, он был так же недоволен, как и я.

– Да уж, постарайся. И сразу отзвонись.

Я нажал отбой. Пару минут мы с Эрлом ехали молча. Я прокручивал в голове разговор с Марко, пытаясь вычислить, какие мотивы толкнули агента УБН на эту встречу. Прежде всего он хотел показать, что попытки моей команды разузнать побольше о его деятельности не вызывают у него энтузиазма. Очевидно, он к тому же хотел отбить у меня охоту заняться делом Мойи. Наверное, полагал, что виновность Мойи, как и его срок, были в относительной безопасности, когда у руля стоял неопытный Слай Фулгони-младший. А то, что он старался поразить меня тем, что Мойа – ужаснейший человек, почти дьявол, было просто для отвода глаз. Альтруизмом Марко не страдал, я не купился ни на долю секунды. В общем, я пришел к выводу, что Марко хотел заставить меня понервничать, потому что я заставил понервничать его. А это означало, что мы продвигаемся в нужном направлении.