Пустячок, а приятно - Марина Серова Страница 42

Должиков переводил озадаченный взгляд с меня на бесчувственно сидевшего в клетке Николая Пантелеймоновича.

— Подождите-ка! — не выдержал он. — О каком таком чемоданчике с золотом вы толкуете? Вы ведь к моему подзащитному и при аресте приставали с глупыми расспросами про этот чемоданчик?

— Конечно, — отвечала я.

— И вы уверены в его реальном существовании? Откуда? Почему?

— Его многие видели, — спокойно возразила я. — Например, коллеги Перепелкина по клинике «Тан-мед».

— Там видели чемоданчик с золотом? — все больше удивлялся адвокат. — И они подтвердили вам, что в чемоданчике было именно золото, а не какие-нибудь бумаги, например?

Я пожала плечами.

— Вы материалы дела внимательно читали?

Неожиданно Должиков покраснел, на мой вопрос не ответил, а снова задал свой:

— И совершенно точно доказано, что Перепелкин ездил в Усть-Ишимск покупать золото?

— Конечно, — подтвердила я. — Его жена сообщила, что на прошлой неделе он куда-то на несколько дней отлучался. А работники золотодобывающего комбината его узнали по фотографии.

— Этого нет в материалах дела! — резко возразил адвокат Должиков.

— Это оперативная информация, — хладнокровно возразил привыкший к моим мгновенным импровизациям Кирьянов.

— Странно, что оперативная информация так сильно отличается от той, что находится в деле! — саркастически заметил Должиков. — В деле указано, что все, кому для опознания была предъявлена фотография Перепелкина, заявили, что такого человека никогда в жизни не видели.

«Ну же, Киря! — молилась я про себя. — Ты же умный, догадливый. Выкрутись как-нибудь! Мне это позарез нужно!»

— Про факт опознания Перепелкина, о котором говорит Татьяна, мне только что сообщили по телефону, — спокойно отвечал Кирьянов. — Сегодня работники Усть-Ишимского уголовного розыска вновь пошли на комбинат. Показывали фотографии другим людям. Кое-кто из них опознал его. И сказал, что Перепелкин действительно купил у них семь килограммов золота, уложил его в коричневый чемоданчик «дипломат», после чего уехал.

«Молодец, Киря! — внутренне возликовала я. — Я знала, что ты меня выручишь!»

Адвокат Должиков озадаченно смотрел то на меня, то на своего подзащитного. Тот, в свою очередь, таращил на меня глаза, и испуг отражался в каждой черточке его лица.

— Поэтому я и хочу знать, — невозмутимо продолжала я. — Зачем вы, Николай Пантелеймонович, поручили своему зубному технику Перепелкину купить эту партию золота. Что вы с ней собирались делать? Ну же! Отвечайте!

— Стоп! — воскликнул адвокат Должиков, вскакивая с места. — На моего подзащитного оказано давление.

— Татьян, ты в самом деле осторожнее… — смущенно пробормотал Киря.

— Так! Мне необходимо немедленно переговорить с моим подзащитным! — самоуверенно заявил Должиков.

— Однако я еще не намерен завершать допрос, — возразил было Киря.

Но адвокат, не слушая его, уже вышел в коридор, велел проводить своего подзащитного в камеру. Мы с Кирей подождали, пока Бортникова уведут и его адвокат удалится вместе с ним, после чего также покинули кабинет для допросов и направились по гулким тюремным коридорам к выходу из следственного изолятора.

— Ну, и чего ты добилась? — удрученным голосом осведомился у меня Кирьянов. — Сорвала мне сегодняшний допрос. И ничего нового мы так и не узнали. Да еще твой блеф с несуществующими показаниями работников Усть-Ишимского комбината. Как я их потом объясню Должикову?

— Не знаю, Киря, — устало отозвалась я. Думать над решением этих проблем я была совершенно не в настроении. — Кстати, скажи контролерам, пусть последят за ними…

— За кем последят?

— За той камерой, где Должиков будет беседовать с Николаем Пантелеймоновичем. Пусть этот гангстер особенно над стариком не издевается! А то ведь он удержу-то не знает… А Николая Пантелеймоновича в его теперешнем состоянии запросто можно до инфаркта довести…

Кирьянов посмотрел на меня озадаченно, но ничего не возразил. В молчании мы добрались до выхода из следственного изолятора, и я без большого сожаления покинула этот форпост нашей славной российской пенитенциарной системы.