Голый король шоу-бизнеса - Марина Серова Страница 42

– Ну хватит! – Геннадий насладился эмоциональным всплеском Гольдберга в полной мере, и ему это надоело. – Короче, у меня к вам есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Все затихли, и я тоже невольно прислушалась к словам Геннадия.

– Либо ты, сука, сейчас подписываешь документы, в которых отказываешься от своей доли раз и навсегда, и перестаешь быть учредителем клуба, либо я вас всех здесь положу к чертовой матери! – сказал он, обращаясь к Марине.

– Я ничего не подпишу, – голос Карпинской слегка дрожал, тем не менее говорила она уверенно.

Геннадий грязно выругался. Потом направил пистолет на Марину и с ненавистью произнес:

– Тогда тебя ждет участь твоего братца, тварь ты мерзкая!

– Она и так меня ждет, – с горечью проговорила Марина. – Думаешь, я поверю, что после того, как я подпишу бумаги, ты оставишь нас в живых? Ты же все равно нас пристрелишь!

Я тоже в этом не сомневалась, тем более что я-то узнала его давным-давно, еще в Москве, когда он появился в квартире Вишневецкого. Я его знала, и уж меня-то оставлять в живых Геннадию не было никакого резона.

– Ты же не выпустишь нас живыми отсюда! – Марина перешла на крик, я чувствовала ее близкую истерику и решила вмешаться.

– Ну это мы еще посмотрим, – умехнувшись, обратилась я к Геннадию.

Тот уставился на меня.

– Что ты имеешь в виду? – неприязненно спросил он.

– А то, парень, что дураком-то ты оказался, – сочувственно пояснила я. – Ты-то, наивный, думал, что через меня вышел на Гольдберга, так? А на самом деле это я тебя на него вывела.

– Зачем? – изумленно вскричали Марина и Гольдберг в один голос.

– Затем, что он мне был нужен в качестве приманки. Нужно же было как-то спровоцировать этого наемного убийцу, – показала я на Геннадия.

Геннадию явно не понравились мои объяснения, он нахмурился и крепче сжал пистолет.

– Так, ты чего это тут несешь? – неуверенно проговорил он и на всякий случай огляделся по сторонам. – Блефуешь, что ли? Не пытайся запудрить мне мозги, все равно пристрелю!

Он вскинул ствол, направив его на меня.

– Руки на голову! – загремел за спиной Геннадия хорошо знакомый голос с кавказским акцентом.

Геннадий рефлекторно повернулся и нажал на курок, после чего бросился бежать через огород. Выстрел, слава богу, был сделан наугад, поэтому пуля никого не задела. Затем я услышала два одновременных выстрела, сделанных уже оперативниками. Марина с Гольдбергом вжались в пол. Я быстро спустилась с крыльца, подняла свой пистолет, валявшийся на земле, и побежала туда, откуда доносилась стрельба. Несмотря на вечернее время, глаза мои уже привыкли к сумеркам, во всяком случае, я хорошо видела, как бежит впереди Геннадий, быстро переставляя длинные ноги, а за ним несутся Папазян и еще какой-то оперативник. Геннадий бежал по дороге, по той самой дороге, по которой на дачу добралась я на своей машине.

Геннадий, видимо, решил скрыться на своем «Фольксвагене», но планом его не дано было осуществиться. Я нажала на курок. Звук выстрела слился с протяжным, отчаянно-громким криком. Геннадий повалился на землю, и тут уже Папазян вместе со своим напарником настигли его, и на руках Геннадия защелкнулись наручники.

Геннадий орал, не переставая, и все пытался дотянуться руками до простреленной ноги, но в наручниках это сделать было трудно, и ему ничего не оставалось, как беспомощно голосить.

– Ну что, подгоняй машину, – обратился Папазян к своему товарищу. – Не на руках же его тащить, он, гад, тяжелый небось.

– Сейчас подгоню! – весело отозвался оперативник и быстро пошел по дороге.

Я встретилась взглядом с Гариком. Тот улыбнулся белозубой улыбкой и произнес:

– Молодец, Таня-джан. Хвалю.

Затем он склонился над киллером.

– Ну что? – спросил он Геннадия, поднимая его голову за рыжий чуб. – Показания давать будешь на того, кто тебя нанял?

Рыжий киллер исхитрился и в наручниках изобразил перед Папазяном очень неприличную комбинацию, означавшую, что показания он давать отказывается. Гарик, разозлившись, пнул его в бок. Гена взвыл и снова попытался ухватиться за больную ногу.

– Ничего я давать не буду, понятно? И подписывать ничего не буду! И вообще говорить ничего не буду. Все разговоры теперь только с моим адвокатом.

Проговорив все это, он бессильно опустил голову на землю и закрыл глаза. На лбу у него выступили крупные капли пота, он тяжело дышал, а кровь из ноги струйкой сочилась через джинсы. Больше он не произнес ни слова.

– Ладно, – вздохнул Папазян. – В городе поговорим.

– А с этими что? – кивнула я в сторону дачи.

– Как что? С нами поедут, – уверенно ответил Папазян. – Свидетелями будут, протокольчик составим, они подпишут... Так что иди подгоняй их – и сюда.

Я вернулась на дачу. Марина с Гольдбергом уже поднялись с пола. Анатолий пересел на стул, а подрагивающая от пережитого страха и напряжения Марина сидела у него на коленях. Анатолий нетвердой рукой обнимал ее за плечи и пытался успокоить.

– Собирайтесь, поехали, – просто сказала я.

– А... с этим что? – испуганно спросила Марина. – Его убили, да?

– Как бы не так, – усмехнулась я. Была охота связываться! – Слышали, как он голосил? Ну, ходить не сможет какое-то время, подумаешь, важное дело. Зато прыти у него явно поубавится.

Геннадия уже загрузили в милицейский «уазик», Марину с Гольдбергом я любезно посадила в свою машину, и все мы отправились в Тарасов.

Рыжего Гену Полесникова поместили в больницу, где в тот же вечер из его ноги благополучно извлекли пулю. Папазян выяснил, что Гена в сознании и в принципе может давать показания. Но Гарик совсем не был уверен в том, что Гена заговорит и сдаст заказчика убийства Карпинского. А без его показаний все обвинения теряли смысл.

– Надо бы его прессануть, – посоветовала я.

– Надо бы, – вздохнул Папазян. – Но как ты его в больнице прессанешь? Если бы он у нас в КПЗ сидел, тогда без вопросов. А так он больной, пациент, понимаешь!

– Все равно мне кажется, что давить на него нужно именно сейчас, – стояла я на своем. – Когда человек болен, он слаб не только физически, но и морально. Он становится куда более уязвимым. И вот сейчас, когда он деморализован, и нужно применить воздействие, ну, конечно, не физическое, учитывая его послеоперационное состояние, а психологическое. Да я думаю, это будет несложно, Гарик. Давай я тоже поеду с тобой в больницу, постараемся дожать его вместе.

– Я бы с тобой вместе лучше занялся чем-нибудь другим, – усмехнулся Папазян, – но уж никак не выбиванием показаний из киллера. Кстати, что ты там говорила насчет сауны?

– Я говорила, что сперва нужно закончить дело, – твердо напомнила я. – А потом все остальное. И чем быстрее мы добьемся показаний от Полесникова, тем быстрее произойдет все остальное.