Убийства в "Маленькой Японии" - Барри Лансет Страница 42

– Да. Кое-что в дополнение к нашему предыдущему разговору. Я полагаю, что наш кандзи является символом.

– Вы поняли его смысл?

– До известной степени. Все эксперты, с которыми я советовался, сошлись во мнении, что моя самая последняя интерпретация – наилучший из всех плохих вариантов, предложенных ранее. С точки зрения знатока каллиграфии, композиция выглядит немного неуклюже, как дело рук любителя. Поэтому я отбросил попытки художественной трактовки и подошел к проблеме с самой лапидарной точки зрения. И то, что у меня получилось, кажется неодолимо похожим на правду, хотя и весьма зловещую.

– Я вас внимательно слушаю.

– Если мы придадим особый смысл самому верхнему элементу и прочтем его буквально, что получится?

– «Правитель», «король». Может, «королевский трон».

– Точно. А теперь примените тот же подход к нижнему элементу.

– Вы имеете в виду «разрушать»?

– Да. «Ломать», «разрушать», «уничтожать». Появились какие-то мысли?

– Если иметь в виду одно слово, то нет.

– Речь вовсе не о каком-то одном слове – простом и ясном. Но мне представляется фраза, понятная даже самому простому уму.

– Например?

– Произношение и для меня осталось загадкой, но образ возникает весьма мощный. Я пытался искать аналоги в английском языке, но моих знаний маловато. У вас есть зеркальное понятие для «созидателя престолов»?

– То есть антоним?

– Да. Не созидатель, а нечто противоположное. «Уничтожитель королей», хотя даже я понимаю, насколько это звучит неуклюже.

– Может, «низвергающий с престолов»? Но мне пока не совсем понятно, что это означает.

– Мне тоже.

– Вы нашли аналоги в прошлом?

– Никаких. Но моя интерпретация хоть в какой-то степени подходит под ситуации, в которых этот кандзи используют в вашем деле?

– Не уверен. Что, по-вашему, подразумевает данный символ?

– Повторяю, в нем выражено стремление к насилию, но в огромных масштабах. Речь может идти об уничтожении институтов власти или очень влиятельных людей.

Хара!

– Да, пожалуй, ваша интерпретация вписывается в картину происходящего, – произнес я.

Такахаши помолчал.

– Вот теперь мне стало по-настоящему страшно за вас, Броуди-сан. Вы ведь втянуты в это дело по самые уши, не так ли?

– Но что именно вас пугает?

– Стоит ли мне напоминать вам, как прошлой осенью вы чудом избежали смерти, столкнувшись с якудзой? Этот кандзи сулит значительно более серьезную угрозу.

Я не сразу заметил, как сжал телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев. Пластик даже издал под моим нажимом легкий жалобный треск. Смертельная угроза? Черт возьми! Ведь Такахаши обзванивал специалистов по всей стране, задавая им вопросы о кандзи, из-за которого бесследно пропал лингвист Ихиро Мори. А мне и в голову не пришло предупредить своего друга об опасности и рассказать об исчезновении ученого, отправившегося в Согу.

– С кем вы обсуждали эту тему? – спросил я.

– С четырьмя или пятью виднейшими экспертами. Филологами, историками, известными учеными в своих областях. А что?

– Вам необходимо будет снова связаться с каждым из них и взять клятву молчать. И попросить ни при каких условиях не продолжать больше изысканий по поводу нашего кандзи.

– Но это люди, которым я полностью доверяю, Броуди-сан. Мы знакомы не один десяток лет, и они прекрасно понимают, когда разговор конфиденциальный.

– И все же заставьте их поклясться, – упорствовал я.

– Я рискую обидеть их и навсегда лишиться друзей.

– Лучше оскорбленное самолюбие, чем… – Я осекся.

– Чем что? Теперь я чувствую, что вы не во все посвятили меня самого. Не пора ли?

– Гибнут люди, Такахаши-сан, и мы еще не разобрались почему.