Адское Воинство - Фред Варгас Страница 42

— Тогда понятно, — сказал Адамберг, который никогда в жизни не черенковал.

— Я, как мог, пытался прижать их, устраивал изнурительные допросы, не давал спать и все такое прочее. Глайе сидел, задрав нос, презрительно ухмылялся и ждал, когда от него отстанут. А Мортамбо даже не счел нужным притворяться, что сожалеет о смерти матери. Он стал единственным владельцем питомника, имеющего несколько филиалов, — это очень крупное предприятие. Он флегматик, неуклюжий и добродушный, не реагирует ни на провокации, ни на угрозы. Я ничего не добился. И все-таки я считаю этих двоих убийцами, самыми корыстными и циничными, какими только могут быть убийцы. И если бы Владыка Эллекен существовал на самом деле, он уводил бы с собой именно таких людей.

— Как они отнеслись к угрозе со стороны Адского Воинства?

— Так же, как к полицейскому расследованию. Им на это плевать, по их мнению, Лина — истеричка и психопатка. Или даже убийца.

— Быть может, и тут они недалеки от истины, — сказал Данглар, у которого слипались глаза.

— Вы познакомитесь с ее семьей. Не удивляйтесь, три брата Лины тоже не в себе. Я тебе уже говорил, Адамберг. Это не их вина. Отец поступил с ними как зверь. Но если не хочешь неприятностей, никогда не приближайся к Антонену внезапно.

— Он опасен?

— Наоборот. Когда ты подойдешь, он испугается и вся семья сомкнется вокруг него. Он уверен, что его тело наполовину состоит из глины.

— Да, ты об этом рассказывал.

— Из хрупкой глины. Антонен думает, что он разобьется, если его слишком сильно толкнут. В общем, полный псих. А в остальном он производит впечатление нормального человека.

— Он работает?

— Выполняет какие-то мелкие работы на компьютере, не выходя из комнаты. И не удивляйся, если ты не поймешь ни слова из того, что говорит старший брат, Ипполит, которого все называют Иппо, а в последнее время стали сравнивать с гиппопотамом. Он и правда напоминает это животное, если не размером, то по крайней мере весом. Когда на него находит блажь, он говорит слова шиворот-навыворот.

— Переставляет слоги?

— Нет, просто выговаривает каждое слово задом наперед.

Секунду Эмери размышлял; потом, очевидно решив, что иначе его не поймут, достал из портфеля лист бумаги и карандаш.

— Предположим, он хочет сказать «Все в порядке, комиссар?». А получается вот что. — И Эмери старательно, буква за буквой, вывел на бумаге: «Есв в екдяроп, рассимок?»

Потом он передал листок Адамбергу, который изумленно уставился на эту тарабарщину. Данглар оживился: ему предложили новую интеллектуальную игру.

— Но ведь надо быть гением, чтобы делать такие вещи, — нахмурившись, произнес Адамберг.

— Он и есть гений. В этой семье все гении, каждый в своем роде. Поэтому их здесь все уважают, но никто с ними не дружит. Как если бы они были сверхъестественными существами. Некоторые считают, что надо бы от них избавиться, другие утверждают, что их не стоит трогать — слишком опасно. Ипполит при всех своих талантах никогда не пробовал найти работу. Он занимается домом, огородом, плодовым садом и птичьим двором. Эта семья почти всем себя обеспечивает самостоятельно.

— А третий брат?

— Мартен при встрече не производит такого сильного впечатления, как двое других, но внешность обманчива. Он худой и длинный, словно чернявая креветка, с большими руками и ногами. Он ловит по лугам и лесам всяких букашек — кузнечиков, гусениц, бабочек, муравьев, — чтобы их жрать. Это омерзительно.

— Сырыми ест?

— Нет, он их готовит. Как основное блюдо или как приправу. Ужас. Но у него есть своя небольшая клиентура в нашей округе: они покупают варенье из муравьев, которое считается целебным.

— И вся семья этим лакомится?

— Да, особенно Антонен. Собственно, ради него Мартен и стал ловить насекомых — чтобы сделать его глину не такой хрупкой. «Оге унилг», на языке Ипполита.

— А Лина? Помимо того, что она видит Адское Воинство?

— Других необычных свойств у нее нет, если не считать того, что она сразу понимает перевернутые слова своего брата Иппо. Правда, понимать их менее трудно, чем переворачивать, но все же для этого требуются очень мощные мозги.

— Они пускают к себе гостей?

— Они очень радушно принимают тех, кто решается к ним прийти. Они общительные, веселые, даже Антонен. Но те, кто их боится, говорят, что эта сердечность — всего лишь уловка, чтобы заманивать людей, и что, если к ним пойдешь, обратно не вернешься. Меня в этой семейке не любят, по каким причинам, я тебе объяснил, а еще за то, что я считаю их психами, но если ты не будешь называть мою фамилию, все пройдет гладко.

— Кто из родителей был умный? Отец или мать?

— Ни тот ни другая. Если не ошибаюсь, мать ты уже видел, она приезжала в Париж. Вполне заурядная особа. Живет себе тихо, получает пенсию — это большое подспорье для семьи. Если хочешь доставить ей удовольствие, принеси букет цветов. Она обожает цветы, потому что этот зверь, этот палач, ее супруг, никогда ей их не дарил. Она их высушивает, подвесив головками вниз.

— Почему ты называешь его палачом?

Эмери скривился и встал.

— Ты пойди погляди на них. Но только перед этим, — сказал он, улыбнувшись, — пройдись по Бонвальской дороге, подбери там комочек земли и положи в карман. У нас говорят, что это помогает против колдовства Лины. Не забывай: эта девушка — дверь в стене, которая отделяет мир живых от мира мертвых. А с комочком земли в кармане ты будешь в безопасности. Но все не так просто: не подходи к ней ближе чем на метр; говорят, она чует — в смысле, унюхивает, — что у тебя в кармане земля с той дороги. И ей это не нравится.

Идя к машине рядом с Дангларом, Адамберг нащупал комочек земли в кармане брюк и спросил себя, какой добрый дух подсказал ему эту мысль — взять землю с Бонвальской дороги? А еще — почему он носит эту землю с собой?