Живые не любят умирать - Маргарита Малинина Страница 42

– Передай.

– Ты не понял, это ее! – возмутилась я.

– Это ж мой! – в один голос со мной удивленно воскликнула Оля. – Где ты его взял?

Самойлов ткнул в меня пальцем.

– Ты же мне сама дала, – напомнила я, наклоняясь к ней через спину Паши, который недовольно ухнул, так как ему пришлось согнуться почти пополам, а живот от переедания стал побаливать, – когда вы уезжали на такси. Это было еще в субботу…

– Ах, ну да…

– А сегодня уже пятница, – со смыслом произнесла я.

– Тринадцатое, – подсказал Паша сдавленным голосом. Его пузо явно хотело вернуться к нормальному положению, а тут я.

– Вот именно. Как ты неделю без телефона обходилась? – Она лишь пожала плечами. – Ты ведешь себя странно.

От ответа Олю избавил Андрей, который повернулся ко мне и с недовольством сказал:

– Что-то ты слишком подозрительна сегодня, тебе не кажется? По-моему, странная ты, а не она.

Я улыбнулась ему самой злой улыбкой, на которую только была способна, и на том разговор прекратился. Возможно, он прав, но я верю картам. «Луна – скрытые враги, лицемерие, неожиданное предательство», – сидели у меня в сознании слова Инны Михайловны.

Потом Андрей позвал всех на прогулку по окрестностям, и я, пользуясь случаем, оттянула Женьку за рукав в сторону.

– Это наш шанс выяснить все.

– Что ты имеешь в виду?

Я зашептала ему в самое ухо:

– Мы обыщем здание, пока никого не будет. Старшие Серовы с адвокатом заняты поисками, а молодежь будет на прогулке. Это единственный шанс. Мы можем что-то найти, что укажет нам путь. Только есть проблема. Откуда мы узнаем, когда они вернутся?

Жека почесал затылок.

– Пахан, поди-ка на секунду…

Сославшись на головную боль, мы с Женькой получили разрешение отмазаться от всеобщего гулянья (Ленка с Ольгой в тот момент противно хихикнули) и приступили к тщательному обыску. Начали со второго этажа: простукивали стены в коридоре, отвинчивали лампочки у бра и внимательно их осматривали, задирали половики и так далее. На мое предложение проверить еще и гостевые комнаты Жека ответил решительным отказом, заявив, что друзей он не обыскивает, ибо это подло.

– А Оля для тебя тоже друг?

– Ольга – нет. Но не хочешь ли ты сказать, что это она убила горничную?

– Конечно, нет. Это сделал, несомненно, мужчина.

– Ну вот, а те двое мужчин, что обитают на этом этаже, находились рядом с тобой в тот момент, приобретая тем самым неопровержимое алиби. Пошли на третий.

На лестнице я не выдержала и, остановившись, схватила его за руку.

– Что?

– Жень, как ты не понимаешь, я схожу с ума!

– Надеюсь, от любви ко мне? – ухмыльнулся он.

– Жень, я не об этом сейчас! Мне нужен союзник. Пожалуйста, скажи мне: что ты слышал на мессе?

– Мычание обдолбанных придурков, – опять усмехнулся тот. Почему-то он здорово нервничал. Может, из-за того, что я взяла его за руку? Или по вине пяти букв?

– А после этого? Перед убийством? Что они выкрикивали?

– Говори тише. В замке осталась старуха.

– Ответь мне на вопрос.

Последовал глубокий вдох.

– Мне показалось, что они кричали «тихо». Но они кричали это слишком громко, тогда, какое, к черту, тихо? Может, на их языке это что-то означает?

– Жень, они кричали не «тихо». Они кричали «Тихон». Понимаешь, что это означает? Я была не права, подозревая, что он еще жив. Он был бы в этом случае хилым стариком. Нет, человек, убивший Алю, действовал от имени Тихона, которого уже нет в живых. Зачем? Чтобы повесить на него столь тяжкое преступление? Следовательно, это сделал человек, ненавидевший Тихона при жизни. На ум приходят двое – Вячеслав Тихонович и, как ни прискорбно, Андрей.

– Да?! А еще и твоя подруга Инна Михайловна. Знаешь, она сегодня не очень мило о нем отзывалась, – отомстил он мне за Андрея. – Прекрати, дедульку ненавидели практически все, кто знал о его существовании. За примером далеко ходить не надо – Медведково, все сто пятьдесят человек.

– Не знаю, я совсем запуталась… Беспокоит еще одно. Дед Тихон умер так же, как и отец Ивана, автора письма. Что думаешь?

– Не знаю, – покачал он головой. – У меня предчувствие, что накануне ожидаемого приезда оперов – а в свете новых событий они уже не смогут нас продинамить, – события начнут развиваться очень стремительно.

Мы ступили на третий этаж.

– Какая дверь – спальня Инны Михайловны?

– Последняя справа.

– Думаю, начать нужно с самой дальней от нее комнаты. Не хотелось бы, чтобы нас услышали.

Таким образом мы очутились за последней слева дверью. Судя по всему, это был кабинет: возле большого светлого окна – широкий письменный стол, на котором примостился монитор и блок питания; кожаный вертящийся стул, две книжные полки, крошечный кожаный диванчик в углу с поцарапанной обивкой; завершала интерьер висевшая на стене репродукция Да Винчи – его знаменитая Джоконда, распечатанная на цветном принтере и вставленная в рамочку.

– Можно покопаться в компьютере, – предложил Жека. – Там наверняка есть что-нибудь интересное.

– Слушай, хакер мой. Я понимаю твою любовь к этим подозрительным машинам, но давай сперва пороемся в бумажках на столе. – Их на самом деле валялось бесконечное количество. Хозяин помещения особой педантичностью не отличался или же собирался впопыхах.

– О’кей, ты занимайся своими бумажками, бюрократка моя, а я, твой хакер, займусь своей любимой, как ты ее зовешь, подозрительной машиной.

Так мы и сделали. Ничего сверхважного в предлагаемых моему вниманию документах и исписанных листочках не было. Какие-то договоры, чьи-то номера телефонов, распечатанные схемы проездов… Расстроенная, я полезла к органайзеру: в одном из его отсеков покоилась кучка визиток. Авось что интересное попадется?

– Зачем люди ставят на стол блок питания? – возмущалась я в процессе. – Еле до органайзера дотянулась.

– Затем, что под стол засунули большую неудобную тумбу. Кстати, интересно, что в ней.

– Ну так открой.

Женька совершил несколько прикольных телодвижений, пытаясь из положения сидя открыть дверцу.

– Не могу, стул мешает.

– Давай его выдвинем.

Я как раз закончила просматривать визитки. Когда положила их на место, Женька вылез из-за стола, и мы выдвинули стул на середину кабинета. Вернувшись к столу, Логинов наклонился и полез в тумбочку, а я осталась караулить стул.