Медная пуговица - Лев Овалов Страница 42

– Я уже сказала вам, сеньор Баррес интересуется молочной промышленностью.

– А на самом деле?

– На самом деле? Чтобы повидаться с вами! – насмешливо ответила Янковская. – А кроме… Неужели вы думаете, что я знаю что-либо о его делах и замыслах?..

Она вздохнула и пожелала мне спокойной ночи.

Об этом разговоре следовало незамедлительно поставить в известность Железнова, но, как назло, он отсутствовал, и я понятия не имел, где его искать…

В пять часов Янковская подняла меня на ноги.

Она сама довезла меня до улицы Кришьяна Барона и указала на большой серый дом.

– Минут пять нам придется подождать, – предупредила она. – Мистер Тейлор требует от своих сотрудников точности.

Ровно в шесть мы вошли в подъезд серого дома, поднялись на третий этаж и позвонили в одну из квар­тир… Впрочем, я запомнил ее номер – в квартиру № 5.

Дверь нам открыл человек в полувоенной форме, и я сразу подумал, что это офицер, хотя на нем не было никаких знаков различия.

Он небрежно кивнул Янковской и вопросительно посмотрел на меня.

– Август Берзинь, – назвала меня Янковская.

– Входите, – сказал человек во френче, ввел нас в респектабельную гостиную, на минуту скрылся, вернулся обратно и, приоткрывая следующую дверь, жестом предложил нам пройти дальше.

Мы очутились во мраке, но я тут же убедился, что это не так: на столе под темным абажуром горела маленькая лампочка вроде ночника, свет от нее падал только на стол, на котором она стояла.

– Садитесь, – услышал я хрипловатый голос. – Садитесь у стола.

Я подошел к столу, увидел низкое кресло, сел и точно утонул в нем: такое оно было мягкое.

Я стал напряженно вглядываться в том направлении, откуда раздавался голос…

Где-то я читал или слыхал, что имя руководителя Интеллидженс сервис известно в Англии только трем лицам – королю, премьер-министру и министру внутренних дел, – что принимает он своих сотрудников в темной комнате и для большинства людей является как бы невидимкой; вы можете находиться с ним где-нибудь бок о бок и не знать, что рядом с вами глава секретной службы Великобритании.

Мне вспомнилась сейчас эта легенда; возможно, подумал я, что деятели заокеанской разведки действительно заимствовали эту манеру у своих британских коллег.

Освоившись с темнотой или, вернее, с сумраком, царившим в комнате, я, насколько мог, рассмотрел своего собеседника. Напротив сидел человек среднего или, вернее, ниже среднего роста, очень плотный, даже полный; он был в темном костюме, лицо его смутно белело, в полусвете оно казалось даже прозрачным. К концу разговора, когда я привык к темноте и рассмотрел лицо этого человека лучше, оно оказалось столь невыразительным, что я не смог бы его описать.

– Я хочу с вами познакомиться, – произнес таинственный незнакомец. – Вас зовут…

– Август Берзинь, – поспешил я назваться.

– Оставьте это, – остановил меня незнакомец.

Я усмехнулся:

– В таком случае, к вашим услугам Дэвис Блейк.

Незнакомец посмотрел в сторону Янковской.

– Вы знаете этого человека? – спросил он ее.

Я тоже обернулся в ее сторону; она села где-то в стороне у самой двери, но, едва этот человек к ней обратился, тотчас встала и почтительно вытянулась перед ним.

– Так точно, – по-солдатски отрапортовала она. – Господин Август Берзинь, он же капитан Блейк, он же майор Макаров…

Незнакомец отвел от нее свой взгляд и вновь повернулся ко мне.

– Так вот… – В его голосе звучало легкое раздражение. – Меня зовут Клеменс Тейлор, для вас это должно быть достаточно. Для меня не существует тайн, и я не могу терять времени.

– Госпожа Янковская советовала мне забыть, что я Макаров, – объяснил я. – Она настойчиво внушала мне, что я теперь только Дэвис Блейк, и никто больше.

– Госпожа Янковская – только госпожа Янковская, – холодно произнес Тейлор…

На одно мгновение он опять посмотрел в ее сторону. Должно быть, она понимала этого человека с одного взгляда.

– Я могу быть свободна, генерал? – почему-то шепотом спросила она.

Он ничего не ответил, и лишь по легкому шелесту открывшейся и тут же закрывшейся двери я понял, что Янковская выскользнула из комнаты.

– Госпожа Янковская – способный агент, но, как у многих женщин, эмоциональная сторона преобладает у нее над рациональным мышлением, – снисходительно заметил Тейлор. – Она хотела поставить вас в ложное положение, а это никогда не приводит к добру. Вы Макаров и должны оставаться Макаровым.

– Вы что же, советуете мне вернуться к своим и снова стать майором Макаровым? – спросил я.

– Да, – вполне определенно сказал Тейлор. – Только идиот Эдингер способен принять вас за англичанина, вы с таким же успехом можете сойти за египетского фараона. Ваша ценность в том и заключается, что вы Макаров.

– Я рад это слышать, мистер Тейлор, – отозвался я.

Но он тут же меня огорошил:

– Но вернетесь вы в Россию уже в качестве нашего агента. С этого дня вы будете работать на нас.

Он говорил об этом так, точно сообщал о решении, которое я и не подумаю оспаривать.

– Я понимаю вас, – ответил я, делая вид, будто не понял его. – Мы все союзники и делаем одно дело, и у нас одна цель – разгромить фашизм.

– Замолчите, – нетерпеливо перебил меня Тей­лор. – «На нас» – это значит на нас, и фашизм тут ни при чем. Вы станете агентом нашей разведывательной службы и свяжете отныне свою судьбу с нами, а не с Россией.

– Позвольте, но как может генерал союзной страны… – в моем голосе звучало негодование, хотя мне уже вполне стала ясна истинная сущность моего собеседника, – делать такое предложение мне, русскому офицеру?

– Бросьте, мы с вами не на банкете, майор! – оборвал меня Тейлор. – Вероятно, вы изучали историю? Это на банкетах говорят красивые слова, а мы с вами находимся на кухне, где именно и готовятся блюда, которые подаются на стол народам. В конце концов, каждому в мире дело только до себя. – Он зевнул. – Попробуем быть трезвыми, майор, – продолжал он. – Мы знаем цену людям. Штабной офицер, майор, коммунист – это неплохое сочетание. Вы многое можете сделать. Мы заключим с вами как бы контракт: переведем на ваш текущий счет пятьдесят тысяч долларов и, кроме того, будем еженедельно выплачивать двести долларов, не считая вознаграждения за каждое выполненное поручение. Я не говорю о таких вещах, как какая-нибудь часть мобилизационного плана. За такие вещи мы не пожалеем ничего. В случае каких-либо политических перемен мы обеспечим вас своей поддержкой, и вы сможете занять у себя в стране видный пост. Впрочем, при желании вы сможете достигнуть этого поста и не дожидаясь политических перемен. Если за десять лет ничего не изменится, во что я мало верю, и вы почувствуете, что устали, мы поможем вам уехать из России…