Прощай, детка, прощай - Деннис Лихэйн Страница 42

Потом обошел свою машину, сел за руль и уехал, оставив ее в полном остолбенении. Она смотрела ему вслед и, как мне тогда показалось, даже не слышала, как ее спутник вопит от боли, извиваясь на тротуаре, как кошка со сломанным позвоночником.

Помимо Бруссарда, Пула и нас с Энджи, слежку вели еще несколько полицейских из отдела борьбы с преступлениями против детей. Кроме Гутиерреса и Маллена мы наблюдали за целой галереей мерзавцев из числа подручных Сыра Оламона. Был среди них Карлос «Нож» Орландо, который присматривал за ежедневными операциями на строительстве жилых домов и, куда бы ни шел, имел при себе стопку комиксов. Был также Джей Джей Макнелли, дослужившийся до положения главного сутенера всех проституток невьетнамского происхождения в Северном Дорчестере, он встречался с девушкой-вьетнамкой, в которой души не чаял и которой на вид можно было дать полных пятнадцать лет. Джоэль Грин и Хики Вистер занимались незаконными ссудами под грабительские проценты и букмекерскими сделками в будке, стоявшей в баре «У Эльсинора» в Лоуэр-Миллс, которым владел Сыр. Были еще Бадди Пери и Брайан Бокс, два парня, до того тупые, что для отыскания собственных сортиров им требовалась карта. Эти использовались как грубая физическая сила. С первого взгляда становилось ясно, что все это народ далеко не семи пядей во лбу. Сыр занял свое высокое положение заслуженно, демонстрируя уважение и воздавая должное всякому, кто мог ему повредить, он всякий раз поднимался в криминальной иерархии на следующую, более высокую ступень, едва она оказывалась свободной. Особенно широко он шагнул несколько лет назад, когда Джек Раус, крестный отец ирландского преступного сообщества Дорчестера и Саути исчез вместе со своей правой рукой Кевином Херлихи, типом с осиным гнездом в голове и промышленной коррозионной жидкостью вместо крови. После их исчезновения Сыр заявил о своих претензиях на северную часть Дорчестера и своего добился. Он проявил недюжинную сообразительность, Крис Маллен тоже был не дурак, и Фараон Гутиеррес был вполне себе на уме. Остальные подручные Сыра следовали его указанию и не брали на работу никого, кто был бы не только жаден (что Сыр рассматривал как неотъемлемое требование при занятии данным бизнесом), но и достаточно смышлен, чтобы обуздать свою алчность.

Поэтому работали на Сыра в основном болваны, искатели острых ощущений и ребята, любившие скатанные в рулон банкноты обтягивать кольцевыми резинками-стяжками, говорить, подражая Джеймсу Каану, [23]чваниться, но иных амбиций почти не имели.

За всеми помещениями, куда заходили Маллен или Гутиеррес, будь то квартира, склад или офисное здание, отдел по борьбе с преступлениями против детей тотчас устанавливал круглосуточное наблюдение на срок не менее трех дней, и туда же по возможности внедрялись осведомители.

С помощью жучков, установленных в квартире Маллена, удалось выяснить, что он каждый вечер в семь звонит матери, и повторяется один и тот же разговор: почему он не женится, почему настолько эгоистичен, что лишает мать внуков, почему не встречается с приличными девушками и как так выходит, что он всегда такой бледный, хотя у него такая хорошая работа в Лесной службе? Каждый вечер с половины восьмого он смотрел телевикторину «Риск!», набирая до трехсот очков, причем на вопросы отвечал вслух. У Маллена были энциклопедические познания в географии, но он позорно «плавал», когда вопросы касались французских художников семнадцатого века.

Мы прослушали его разговоры с несколькими подружками, пустяковую болтовню с Гутиерресом насчет автомобилей, кинофильмов и «Бруинс», [24]но, как и большинство представителей преступного мира, он не любил говорить о делах по телефону, к которому испытывал здоровое недоверие.

Поиски Аманды Маккриди на всех фронтах закончились поражением, и полицейские силы постепенно передавали от отдела по борьбе с преступлениями против детей другим подразделениям.

На четвертый день наблюдения позвонил лейтенант Дойл и попросил Бруссарда и Пула приехать через полчаса в полицейский участок и обязательно взять с собой нас с Энджи.

— Можете стать свидетелями какой-нибудь некрасивой сцены, — сказал Пул по дороге в центр города.

— А мы-то зачем? — спросила Энджи.

— Потому-то и будет некрасивая, — сказал Пул и улыбнулся Энджи, показавшей ему язык.

День у Дойла не задался. Лицо было серым, мешки под глазами темными, и от него пахло кофейной гущей.

— Закройте дверь, — сказал он Пулу, когда мы вошли.

Мы сели за стол напротив него, Пул закрыл дверь.

— Когда наш отдел только создавался, я искал хороших детективов, — сказал Дойл, — где угодно, но только не в полиции нравов и не в управлении по борьбе с наркотиками. Почему, детектив Бруссард?

Бруссард теребил в руках галстук.

— Потому что с людьми оттуда все боятся работать, сэр.

— А почему боятся, сержант Рафтопулос?

— Потому что мы такие симпатичные, сэр.

Дойл сделал жест, смысл которого можно было бы передать словами «Погодите, сейчас я вам дам правильный ответ», и несколько раз кивнул, видимо собственным мыслям.

— Потому, — сказал он наконец, — что детективы оттуда — ковбои. Бешеные полицейские. Любят выпить, любят бабло, любят азарт. Любят все делать по-своему.

Пул кивнул.

— Обычный побочный эффект от такой работы, да, сэр.

— Но ваш лейтенант из ноль-шесть заверил меня, что вы двое — ребята исправные, работаете эффективно и исключительно как положено. Так?

— Ходят такие слухи, сэр, — сказал Бруссард.

Дойл натянуто ему улыбнулся.

— В прошлом году вы получили звание детектива первого класса. Верно, Бруссард?

— Так точно, сэр.

— Желаете быть разжалованным до второго или третьего? Может быть, до патрульного?

— Нет, сэр. Не получил бы от этого большого удовольствия, сэр.

— Тогда хватит мне лапшу на уши вешать, детектив.

Бруссард кашлянул в кулак.

— Есть, сэр.

Дойл взял со стола лист бумаги, почитал и снова положил.

— Половина детективов из моего отдела придана вам для наблюдения за людьми Оламона. На мой вопрос «зачем?» вы мне ответили, что получили анонимное указание о причастности Оламона к исчезновению Аманды Маккриди. — Дойл снова кивнул самому себе, оторвал взгляд от листа бумаги и посмотрел в глаза Пулу. — Желаете внести поправки в это утверждение?

— Простите, не понял, сэр.

Дойл взглянул на часы и поднялся.