Альбом страсти Пикассо - Ольга Тарасевич Страница 42

На следующий день Липин бесконечно, невыносимо долго не появлялся на работе.

Пришел поздно, лицо – темнее тучи.

Какие ужасные слова он говорил!

Про ошибку, про минутную слабость, про то, что очень сожалеет о произошедшем.

И напоследок – кто бы сомневался, честный и правильный начальник в своем репертуаре – Александр Васильевич заявляет: «Маша, я думаю, нам будет лучше после всего произошедшего не общаться. Тебе придется поменять место работы. Я договорился с приятелем, на очень хорошей фирме нужен секретарь».

Он и правда договорился. Действительно, на работу новую устроил; решительно избавился от соблазна в собственной приемной.

А только, похоже, бывают такие встречи, двух предназначенных друг другу людей… После них все меняется. И ничего как прежде уже не бывает.

– Ох, Машка, сложно все, – жаловался Саша, заезжая за ней после работы. – Я ведь думал, что люблю жену, нравилась она мне как женщина; да и человек, и друг она отличный. Только вот я это все говорю – и мне кажется, что это не моя жизнь все была. А моя, по-настоящему моя – только рядом с тобой. Старый я кобель, сволочь полнейшая. Ты ведь не намного старше моего сына…

Саша смущался своих лет, это правда.

Все ему казалось – не имеет права на любовь, на такую молодую девушку. Может, еще и поэтому он был особенно щедрым, очень заботливым; баловал и как любовницу, и как родную доченьку.

«Маша, тебе надо учиться. Техникум да секретарские курсы – это не дело. Головка у тебя светлая, не будем зарывать талант в землю. Говори, где будешь грызть гранит науки? – интересовался он с радостным выражением лица. – Для тебя я горы сверну! Ты мне главное – задание дай, задачу поставь. А как ее выполнять буду – это уже только моя забота».

Вообще-то у Маши всегда душа лежала к педагогическому. Прямо с самого детства представлялось: вот стоит у доски молодая красивая женщина с гладко зачесанными волосами и интересно объясняет про всякую всячину, и детки слушают, затаив дыхание – они ведь еще многого не знают, им предстоит столько открытий! И как же здорово начать их сопровождать на этом пути! Только вот практичные мысли – а как себя прокормить на учительскую-то зарплату? – заставили отказаться от мечты.

Саша смеялся:

– Ты – как старушка, все рассчитываешь, прикидываешь. Не волнуйся, со мной не пропадешь. Хочешь в педагогический – поступишь.

Встречи на небольшой пропахшей щами съемной квартире («Что это у тебя за соседи! Все время суп варят! Да уж, нашли мы с тобой жилье…») энтузиазма у него не вызывали сразу. Он любил обустроенный быт, уют, и сколько сил было потрачено на приведение в порядок съемной квартирки – а только результата все равно особо видно не было. Возможность купить просторную «трешку» появилась у Александра Васильевича только через год. «У нас с тобой будут дети, Машка, много-много детей», – сияли его глаза. Правда, уже в следующую минуту он мог нахмуриться. «Неправильно это – любить одну женщину, а жить с другой. Моя жена не виновата в том, что я такой кобель, она этого не заслужила… И детей жаль, Таня еще совсем крошка… И к тебе тянет, – вздыхал любовник. – Но нет, продолжать врать – это не дело. Я соберусь с духом и все расскажу жене. Она у меня – женщина эффектная, умница; сможет еще свою жизнь устроить».

Как потом, после убийства Саши, выручала эта квартира! Конечно, было жаль сдавать ее, дорогую и любимую до каждой стеночки, пускать в дом, где царило безоблачное счастье, чужих людей. Но иначе было бы не прожить, пришлось бы оставить учебу. Саше бы это не понравилось, он не любил брошенных на полпути дел.

– Липина убили. Больше пока ничего не знаю…

Сначала Маша подумала, что ей все это снится – какой-то дурацкий телефонный звонок, голос друга Александра Васильевича в трубке, страшная новость.

Потом вдруг подумала: жена все узнала и убила Сашу. В порыве ссоры, когда эмоции зашкаливают, так бывает… Однако уже в тот же день приятель сообщил, что и Ирина тоже мертва.

Убийцу искали долго, следствие велось несколько лет. Но задержать преступника так и не удалось.

Жизнь после Саши… как ни странно, она оказалась такой же теплой и светлой… да, в ней появились бытовые и эмоциональные проблемы… но все-таки осталась любовь.

Может, чувства не умирают, пока жив человек, помнящий об этих чувствах? Или настоящая любовь создает атмосферу, нежную и прочную, окутывает надежным коконом?

Как бы сложно ни приходилось, всегда хватало внутренних сил выстоять. Где-то в глубине души жили придававшие уверенности воспоминания: Маша Соловьева – это та женщина, которую любил и уважал очень сильный, добрый и великодушный мужчина. Не могло же это быть просто так! Значит, в ней есть и красота, и внутренний стержень, и сила характера; и все можно преодолеть, со всем можно справиться.

Наладить быт удалось более-менее быстро. После окончания пединститута получилось устроиться в семью состоятельного бизнесмена, смотреть за его шустрой сообразительной доченькой. Зарплаты хватало, больше не было необходимости сдавать подаренную Сашей «трешку» и жить в съемной комнатке. С личной жизнью все обстояло хуже. «Ну влюбись ты уже в кого-нибудь кроме меня, Машка, и ребенка роди, – шутил, приходя в сны, Саша. – Хотя, конечно, мужик я неплохой, все при мне. Помучаешься ты, пока достойную замену найдешь».

Мучиться – нет, Маша не мучилась совершенно. Просто очень смешно было смотреть на всех этих парней, пытающихся занять Сашино место. В кафе пригласят – а сами сидят, словно на иголках, как бы девушка ничего лишнего не заказала (и ладно бы действительно денег не было – так нет же, просто жлобство это вечное: вложить поменьше – получить побольше); или букеты «роскошные», из одной-единственной вялой ромашки, или…

Да, Саша разбаловал. Но ведь и он, при всех своих талантах, деньги не печатал; были периоды, когда не мог помочь, тогда и еду приходилось покупать самую дешевую, и в старой одежде ходить, и каждую копейку считать… Дело не в возможностях, дело в желании создать у своей женщины уверенность: что бы ни случилось, ее мужчина всегда будет стремиться делать все мыслимое и немыслимое, только бы она была счастлива.

Поэтому… ну к чему все эти мужчинки, с их отутюженными рубашечками и мелкими смятыми мыслями, с их жадностью, распущенностью? Рожать – от этих, таких? Боже упаси!

К тому же чувства одиночества не возникало. И – это Маша понимала совершенно отчетливо – никогда уже не возникнет. Потому что у нее был и есть Саша, и перед подъездом их дома любимый зачем-то посадил березку (теперь она такая большая выросла, красивая!), а еще есть Воробьевы горы, где они гуляли, и кафе на Арбате, там до сих пор тот же кофе, с горьковато-шоколадным привкусом любви…

После произошедшей трагедии все друзья Липиных волновались: а как же дети? Вадим уже школу оканчивает, но ведь Танечка – она совсем крошка. Потом выяснилось: есть далекая родственница в США, она сможет забрать детей. Но Таня и Вадим провели там всего пару лет. Вадим смог получить дизайнерское образование и вернуться в Москву; ему казалось, что в Америке все устроено неправильно, что в России, может, больше бардака, но что все-таки сестре еще рано полностью отрываться от родины. Встреча с Вадимом спустя многие годы произошла совершенно случайно.