Любовные похождения князя - Марсель Аллен Страница 42

Господин Пантелу оборвал себя: у него под боком зазвонил телефон. Схватив трубку, он прокричал:

– Алло! Да. Это я. Как поживаете, дорогой патрон? Алло! Спасибо. Хорошо!.. Не бойтесь!.. Тут порядок!.. У меня уже есть кое-что… А! И вы тоже?.. Хорошо! Договорились! Алло! Да! Я постараюсь к двум. Алло! К пятичасовому выпуску у меня точно все будет! До скорого!

Господин Пантелу положил трубку.

– Патрон, – сказал он де Фондрею, – только что принимал сенатора Ардена… Забавно, этот малый тоже сказал про разговоры о Фантомасе!.. Ну ладно, де Фондрей, идите… готовьте очерк, он тут же пойдет в набор…

Едва светский репортер удалился, как в кабинет ответственного секретаря вошел низкорослый молодой человек неприметной, заурядной, но добродушной внешности. Одет он был в клетчатый фрак, пальцы унизаны кольцами, на груди висела массивная дорогая цепь с многочисленными брелоками.

– Ба! А вот и скандальная хроника! – приветствовал его Пантелу. – Что у тебя, старина?

Это был еще один сотрудник «Столицы» – Манивон; в его обязанности входило ежевечерне наведываться в комиссариат, чтобы узнавать о различных происшествиях за день, от взорвавшейся у нерасторопной кухарки спиртовки до раздавленной трамваем шавки, откуда и произошло его прозвище.

Раздавленная Шавка рухнул в кресло и звонко шлепнул себя по ляжкам.

– Слыхали? – произнес он. – Вот потеха! Нет! Правда! Даже если это шутка!.. Вы, конечно, знаете, кто этот мертвец?..

– Да, – отвечал Пантелу, – поэт Оливье? И что же?

– Я как только обо всем узнал, причем почти сразу, у квартального комиссара, к которому поскакал после вашего звонка и который любезно согласился связаться с комиссариатом на набережной Монтебелло, решил прошвырнуться в Пегр. Фондрей обрабатывал «сливки»?

– Да.

– Чудненько! Мой материал будет ему для контраста.

– С кем же вы виделись?

– С кучей всякого люда!.. Перво-наперво я полетел в кабак «Чудесный улов». Это в Гренеле… гнусное местечко, десять су за трамвай, старина, зафиксируйте, пожалуйста, стоило бы взять, конечно, фиакр, но…

Пантелу заерзал:

– Уймитесь, болтун! Зачем вы пошли в «Чудесный улов»?

Малый вновь наподдал себя по ляжкам, показывая, насколько нелеп вопрос шефа.

– Зачем я был в «Чудесном улове»? Полноте! Но, дорогой мой, вы забываете, что убитый ночью Оливье был прежде Морисом, который считался убитым на набережной Отей?

– Ну?

– Морис иногда наведывался в «Чудесный улов» выпить стаканчик!

– Что же это за заведение?

– Впечатляющая забегаловка! Кругом цинк! Но блестит, точно серебро! Бывает, угощают бесплатно…

– К делу, болтун!.. К делу…

– Вот, патрон… Туда я попадаю в четверть десятого. Там уже полно пьяни… Представляете, как я там выглядел?.. Мой приход произвел фурор!..

Хитро улыбаясь, Пантелу поинтересовался:

– А почему?

– Черт побери! – отозвался наивный толстяк. – В «Чудесном улове» нечасто видят красиво одетых людей!..

– Ваша правда. И что дальше?

– Никто про это дело и слыхом не слыхал!.. Я обо всем рассказываю, угощаю направо и налево, сорок шесть су, отметьте, пожалуйста!..

– И что дальше?

– Даю разъяснения по поводу скандала в «Литерарии», затем упоминаю, что нашли Оливье, что он был задушен… что голова исчезла… Вот бедолага, все время его находят по частям!.. В конце концов я расчувствовался… пустил слезу… стал своим в доску… Был там один старик с лицом честного прохвоста по имени Бузотер, и я моментально попал к нему в приятели. Так вот! Натрепавшись вволю, я стал слушать других!..

Пантелу покачал головой:

– Неужели мы наконец услышим и про других!..

– Уверяю, вы будете огорошены!

– Почему?

– Потому что это невероятно!

– Неужели?

– Судите сами! Знаете, кого они обвиняют в убийстве Оливье? Знаете, кого эти мужики, у каждого из которых на совести два-три убийства, приплетают к преступлению?

Господин Пантелу не колебался.

– Фантомаса, – сказал он.

– Да, Фантомаса! Ну, вы меня просто ошарашили! Выходит, я зря трудился. А вы-то до этого как додумались, вы, Пантелу?

Ответственный секретарь «Столицы» перегнулся через стол и окликнул человека, приоткрывшего было дверь, но скромно отступившего:

– Входите! Это вы, Арнольд?

Затем повернулся:

– Ладно, дорогая моя Раздавленная Шавка, я сказал о Фантомасе потому, что сливки думают точно так же, как завсегдатаи «Чудесного улова».

– И так же, как все остальные! После «Чудесного улова» я отправился…

Но господин Пантелу оборвал собеседника:

– Хорошо!.. Хорошо, старина!.. Мне сейчас некогда! Набросайте строк шестьдесят. В два у нас идет экстренный выпуск, так что у вас есть сорок минут, чтобы подготовить материал!

– О Фантомасе нужно писать?

– Непременно! Даже присочините чего-нибудь побольше.

– Хорошо! Хорошо!

Великолепный парень удалился, не преминув пожать на пороге руку новому репортеру, скользнувшему в кабинет господина Пантелу.

– Как дела, Арнольд?

– Спасибо… Отлично!..

Арнольд воплощал собой новый тип журналиста, старого служаки, поседевшего на работе и убежденного в первоклассности своих новостей.

Господин Пантелу уважал его за прямодушие, профессиональную честность: он никогда не поставлял информации, если не был полностью уверен в ее достоверности и подлинности.

– У вас есть что-то новенькое?

– Так точно, дорогой секретарь. Я наметил три визита, если правильно понял ваше задание…

– А именно?

– К мадам Алисе…

– Замечательно…

– К Мике…

– Превосходно!

– К Жаку Бернару…

– Старина Арнольд, – оборвал его Пантелу, – над вами порой подсмеиваются, и совершенно напрасно! Разве с вами можно тягаться! Разумнейшая мысль – сделать три репортажа. А что дальше?

– А дальше, дорогой мой секретарь, если замысел и был неплох, то осуществить его оказалось делом почти невозможным!

– Дьявольщина!..

– Вот так-то! В «Литерарии» мадам Алисе я не нашел. Сказали, что она еще утром куда-то ушла… Кроме того, о преступлении она понятия не имела. Я просветил по этому поводу Шавана. Мадам Алисе отправилась к Мике…