Гроzа - Наталья Андреева Страница 41

– Умная, – тихо, так, что ее слышала только Катерина, сказала Варя. – Сразу все поняла.

– Я ничего не знаю о хранящемся в доме оружии. Запишите это в протокол, – закончила свою мысль Кабанова. – Во всяком случае, это не мое.

– Леша, Сергей, посмотрите в холле. И понятых пригласите. Включайте видеокамеру. Ну, пошли! С Богом! Тьфу ты, я хотел сказать, приступаем к обыску. – Краснова раздирали противоречивые чувства: обида, служебное рвение, страх перед мэром и перед всесильной Кабанихой, сыщицкий азарт… Начальника уголовного розыска трясло, когда он вслед за оператором с видеокамерой двинулся в холл.

Мария Игнатьевна теперь сидела бледная, со сжатыми губами. Она не трогалась с места. Когда из холла принесли пистолет, Кабанова взглянула на него жадно, словно на призрак, внезапно явившийся с того света. Призрак дорогого ей человека или того, к кому у Кабановой накопилась масса вопросов. Ответов на которые она ждала долгие годы.

– Откуда это? – тихо спросил Краснов.

– Я не одна здесь живу. Спросите для начала у моей дочери. Она путается с криминальными элементами.

– Ваша дочь, как законопослушная гражданка, и сообщила о найденном оружии. И теперь у нас к вам вопрос, гражданка Кабанова: что вы делали в ночь, когда было совершено покушение на гражданина Кулигина?

– Так… Собственно, а что я хотела? – Кабанова с усмешкой посмотрела на дочь. – Молодец. А ведь девчонка еще совсем. Далеко пойдешь, Варя. Что я посадила, то и выросло. Господи, Варя! Из-за кого ты это сделала! Из-за мужика, который не стоит твоей любви и моего позора! Я ведь мать тебе!

– Ты бы раньше об этом вспомнила! – огрызнулась Варя. – А вы, Павел Владимирович, долго собирались! Я вам когда позвонила?

– Тихо-тихо! – замахал руками Краснов. – Все должно быть по закону. Очная ставка, протокол…

– Дожили! Мать и дочь на очной ставке! – резко сказала Кабанова. – Да где он, такой закон? Варвара не может против меня свидетельствовать!

– Я случайно нашла в холле пистолет! – выкрикнула Варя. – И тут же позвонила в полицию! Это пистолет моего отца! Где мой отец, мама?!

– Тебе лучше знать.

– Нет, ты скажи! Скажи это при всех! Вы с Диким его убили!

– Варя!

– Варвара Ивановна!

– А ну – тихо!

Краснов вновь достал свой огромный платок. В гостиной было прохладно, работал кондиционер, но начальник уголовного розыска трусил и потому отчаянно потел. Как-никак, Степан Дикой был действующим мэром, а слухи об отставке его высокого покровителя – это пока только слухи. Кудряшу и так удалось за истекшие сутки добиться невозможного: ордера на обыск в доме Кабановых. Для чего Кудряш напряг своих влиятельных друзей в столице, и те позвонили прокурору. Потому вопрос об обыске и решался так долго. Но теперь дело сделано. Оружие, исчезнувшее почти двадцать лет назад, вот оно, лежит на столе. Краснов не сомневался, что на нем нет отпечатков пальцев. Преступник умен, вон он сколько лет продержался! Тайна оставалась тайной, пока Кулигин не начал искать пропавшие деньги.

Видимо, Кабанова собиралась увезти пистолет из Калинова, для чего и держала оружие в холле, там, где стояла вешалка, в ворохе одежды. По дороге в Москву Мария Игнатьевна нашла бы укромное местечко. Да хоть бы в реку бросила. И концы, как говорится, в воду. Помешала Варя, которая теперь с торжеством смотрела на мать.

– Мария Игнатьевна, вас придется задержать до выяснения всех, так сказать, обстоятельств, – Краснов кашлянул. – Пройдемте с нами.

– Я требую адвоката.

– Это само собой, – Краснов тяжело вздохнул. – Звоните.

Он все еще осторожничал. А ну как будет звонок сверху? Не от Дикого, этот, как проснется, рванет в полицию. И начнется ор. А вот что скажет супруга мэра, Софья Павловна? Эх, как все запуталось-то!

Кабанова, не глядя на дочь, вышла во двор.

– Надеюсь, наручники надевать не будете? – с усмешкой спросила она у Краснова.

– Это лишнее, – вздохнул тот. – Садитесь, Мария Игнатьевна, сзади. Адвоката ждать не будем.

– Дорого тебе это обойдется, Пашка, – с ненавистью сказала Кабанова. – Просчитался ты, не на того поставил.

Краснов упорно смотрел вперед, в заляпанное разбившимися пчелами стекло. Отпела свое липа, осыпалась белыми лепестками в придорожную пыль, зато окрестные поля полыхнули заревом цветущей гречихи, и пасечники поспешили со своими ульями туда. Отяжелевшие от сладкой добычи пчелы грузно разбивались о лобовое стекло мчащихся по городу машин. Краснов смотрел на эти липкие желтые полосы и сам чувствовал себя пчелой, которая не донесла свой мед до улья. С одной стороны, Павел Владимирович безмерно уважал Кулигина и был готов ради него на все. Но по другую сторону стояли сильные мира сего, и тут надо было хорошенько подумать, прежде чем сделать выбор. Краснов боялся ошибиться.

– Да здравствует свобода! – закричала Варя, когда двор, наконец, опустел. – Глашка, сгинь!

Горничная шмыгнула на кухню и там затихла. Катерина тоже молчала.

– Ну? Что стоишь? – требовательно спросила Варя. – Стасову звони. Можешь уехать с ним на весь день, тебе теперь слова никто не скажет.

– Мне что-то не по себе, – поежилась Катерина. – Почему ты ничего мне не сказала про пистолет?

– Потому что ты не умеешь держать язык за зубами. Матери не было той ночью дома, поняла?

– А где же она была? – удивилась Катерина.

– С Диким.

– Как? Всю ночь?!

– Вот теперь рванет! – ликовала Варя. – Им придется сказать правду! Теперь-то весь город узнает, что они за люди! Честно скажу: я своего отца никогда не видела и ничего к нему не чувствую. Знаю только, что если бы папка был жив, то и моя жизнь сложилась бы по-другому. Он был большим и сильным, уж он бы смог за меня постоять. Ну, ничего. Я и сама справлюсь.

– Я все-таки не верю, что Мария Игнатьевна стреляла в Кулигина.

– Я и не утверждаю, что это сделала она. Хороших стрелков у нас в Калинове хватает, – пропела Варя. – Ладно, полдела сделано. Осталось доказать, что пропавшие деньги были пущены в оборот. На них моя мать скупила калиновский бизнес. Не сразу, конечно, но за девятнадцать лет она смогла это сделать. И все. Город наш.

– Ты хочешь отправить родную мать в тюрьму?!

– А у меня есть выбор? Либо я ее в асфальт закатаю, либо она меня. Никогда мать не позволит мне выйти замуж за Кудряша, а ему стать мэром. Ваня мне слово дал: если дело выгорит, мы с ним поженимся.

– Так вот она, твоя цена! Я помню, ты сказала, что найдешь способ. Но, Варя. Это ведь предательство!

– А ты, милая, чем занимаешься? Прелюбодействуешь, говоря твоим же языком. Ты ведь набожная. Не тебе мне мораль читать. Лучше бы спасибо сказала. Муж теперь не скоро вернется. Я ему позвоню, обнадежу. Пусть погуляет. А там, глядишь, и в Москве останется. Ты ведь этого хочешь? Развода? – Варя пристально посмотрела на невестку.