Ночь, прожитая трижды - Леонид Словин Страница 41

По дороге оба борзых громко несли ментов, всю их контору, кончая министром…

Ехать было недалеко. Никола помалкивал. Заталкивая в машину, менты обыскали его довольно поверхностно. В поле пальто находилась заправленная во внутренний шов заточка, с которой он практически не расставался. Теперь настало время от нее освободиться. Осторожно, почти не двигаясь, одной рукой он потихому выпростал острое стальное жало. Никто в его сторону не смотрел. Теперь заточка была уже у него в рукаве.

Оставалось решить, как от нее освободиться.

Можно было оставить под сиденьем.

«В этом случае ее сразу обнаружат. Свидетелей у ментов не будет. Но от них можно ожидать, что угодно..»

Заточку могли в наглую засунуть назад в карман, а потом обнаружить снова, но уже с понятыми.

«А это, считай, новый срок..».

Когда дело касалось особоопасного рецидивиста, менты всегда действовали по понятиям, а не по закону…

Наконец, можно было попытаться сбросить улику в снег, когда их поведут в здание…

«И все-таки…»

Никола осторожно опустил руку с заточкой. Теперь он ожидал очередного толчка. Дорога была с выбоинами…

Водитель заложил короткий вираж. Никола разжал пальцы. Заточка негромко стукнула о днище кузова. Никто не обратил внимания. Теперь по ходу движения тюремный ступер должен был постепенно сместиться к заднему борту…

Они уже подъезжали. Водитель притормозил.

У здания городской милиции их уже встречали.

— Выходи по одному. Руки за голову…

Никола мог себя поздравить: тут ему не удалось бы избавиться от заточки. Их встретили тычками.

— Быстрее…

Никола выходил вторым. На его долю пришлось несколько ударов по голове и сзади по почкам. Последнему досталось еще сильнее… Потом всех троих усадили в дежурке. Тут уже обыскивали дотошно, как в тюрьме — раздели до нага, поверили каждый шов…

Когда обыск заканчивался, в дежурке появился коренастый усатый мужик — начальник домодевского уголовного розыска. Задержанные уже одевались.

— Ну- ка сейчас мне, как на духу… — Он держал руку за спиной. — Кто выбросил? Быстро!

Он внимательно всматривался в каждого.

Никола его интересовал меньше, чем остальные: он и по возрасту, и по одежде выпадал из числа предполагамых участников разборки.

Вор смотрел перед собой бесцветными, как у недельного кобелька, глазками, онто точно знал, что могло быть там, у него за спиной. Кроме того он видел: начальник розыска откровенно гонит туфту.

— Ты ведь знаешь! Я тебе говорю!

Он обращался к недавнему знакомцу Николы по электропоезду, и тот Никола видел — смешался. Вопрос застал врасплох.

— Там отпечатки пальцев. Куда ты денешься?! — Усатый коротко взглянул на стоявшего рядом оперативника. Тот понял — передал ему сигарету, которую перед тем прикурил.

— Как фамилия? — Мент усилил нажим. — Быстро!

Задержанный назвался. Фамилия была редкая — Никола ее не запомнил. В памяти задержалось только имя:

«Руслан».

С самим Николой разбирались в последнюю очередь:

— Фамилия, имя…

— Анчиполовский Ефим…

— Отчество? Год рождения, адрес?

Никола ответил на все вопросы. Точно назвал он и день и месяц рождения, на чем обычно ловится половина всех, кто идет под чужим именем.

Проверка по компьютеру все подтвердила.

— Есть. Прописан…

Теперь он мог качать права. Хотя и не особо круто:

— За что задержали, начальник?! Завтра с утра на работу…

— Хочешь сказать, что трудишься?!

— Как же начальник…

— Кого ты паришь, дед! Давай его на оправку! Утром разберемся!

«Значит в камеру…»

Самым важным теперь — было передать Игумнову, где он находится.

«Что-нибудь придумаю…»

Сзади уже кричали:

— Пошли, дед. Руки! Небось наученный уже?

— Гнилой насквозь.

— Да уж видно! Бывал у нас…

— Неужели нет…

Домодедовское КПЗ, а понынешнему ИВС или иваси, могло считаться родным. Первый раз он сидел в нем много лет назад во время переследствия, тогда еще честным пацаном.

— Заходи…

В камеру он попал к уже знакомому Руслану, который дернул его из электрички. Когда Никола поздоровался, охранник не ответил — молча мерял шагами камеру. Мысли его были далеко.

Одного взгляда на него Николе было достаточно, чтобы понять его состояние. Нынешние крутые куражились на воле, но не имели опыта выживания ни в тюрьме, ни на зоне.

Не обращая больше внимания на напарника, Никола нашел себе место дальше от двери, чтобы не дуло. Снял пальто, свернул. Неспешно разделся. В камере, если бывало тепло, он спал обычно в кальсонах, на аккуратно сложенных шкерах. Пальто клал под голову. Свет ему не мешал…

Свободное его поведение объяснило соседу, кто есть кто.

Охранник догнал.

Он перестал ходить. Нагнулся к Николе.

— Слышь? — прямоугольное с белесыми ресницами лицо возникло совсем близко. — Я вспомнил. Ты ведь был в электричке. Мы тебя… — Он поискал слово. Не нашел.

— Ну, — Никола зевнул.

— Ты прости…

Никола не ответил. Было уже поздно.

Сокамерник продолжал ходить от стены к стене. Он нуждался в разговоре. Никола понял:

«Первая его первая ходка…»

Внезапно Белесый остановился:

— Может ты знаешь: статья 126… Что там?

Статья была новая. Но Никола слыхал о ней.

— Похищение человека.

— А срок?

— Там три части… Организованная группа?

— Да. С применением оружия…

Тот перестал ходить, оглянулся на очко в двери.

— Если тяжкие последствия или смерть от пяти до пятнадцати.

Белесый сразу скис.

— Тут еще важно вот что… Где это? Чечня?

— Здесь. На станции…

Никола проследил известные ему передвижения сокамерника.

«Зачищал электричку… Следил за африканцами и братвой на мосту. Когда началась разборка, бросился на мост вместе с бригадой, приехавшей в „джипе“. А тут домодедовские менты… Уехать вместе со своми не успел…»

Само задержание происходило у Николы на глазах. Белесый вел себя с опаской, нервно…

«Забежал за палатку, сел на снег… И в дежурке тоже. Когда мент принес заточку, держал за спиной заточку, весь задергался… Он ведь не знал о ней?!»